Прорвемся, опера! Книга 3 - Никита Киров

оформили, что никак доказать никто не смог, что он там жил. Да и память у него с провалами…

Вот и нужное место. Бомжей сейчас было меньше, чем в прошлый раз. Когда мы остановились, все уставились на нас. Они сидели втроём вокруг большой кастрюли и что-то оттуда хлебали. Судя по всему, туда скидали всё, что было съедобного под рукой — китайская лапша, приправы от неё, макароны, картошка с огорода, сухари, наверняка просроченная китайская тушёнка, банки от которой валялись неподалёку, гречка… Не знаю, как это на вкус, но зато горячее.

Двоих я помнил, видел их на этом самом месте. Вот этот лохматый мужик тогда варил картошку, сейчас у него под слоями драной одежды видно старую полосатую майку, и этого деда в ушанке тоже помню. Третьего я не видел, остальных здесь не было.

— Начальник, да мы же всё уже обсудили, — бомж-повар всплеснул руками. — Ну чего я ещё вспомню… на трезвую голову-то? А, — он пристально уставился на меня. — А я и тебя помню, мимо бежали, а потом как на войне стало: пули туда-сюда летают, машины бьются. Ну, куда ж так-то, я думал, в городе только бандиты стреляются, так уже и сюда добрались. Как на войне, говорю.

— А ты, никак, воевал? — с усмешкой спросил отец.

— Нет, — хитро протянул бомж. — Но служил я подводником, и в командировки куда только не отправляли. Во Вьетнаме даже был…

— Да не сочиняй, — батя отмахнулся. — А то начнёшь опять, как американский линкор потопил.

— А-а-а! — бомж вскочил на ноги. — А я вас не признал, товарищ майор. Вы же тогда…

— Тебя он недавно спрашивал, — злым голосом сказал другой бомж, дедок в шапке-ушанке. — Приезжал. Вы с Генкой Хромым в город как раз за водярой пошли, а он приезжал. Я же тебе говорил про него, когда ты без Генки вернулся, а ты забыл опять, дурья твоя башка. Память дырявая.

— Тебя искать и приезжал, Петруха, — отец полез в карман куртки и достал оттуда чекушку. — Видел тебя давненько, спрашивал про квартиру, и вот снова вспомнил. Выпей, тоже память освежи.

— Вот это разговор, товарищ майор! Али уже повысили?

— Подполковник, — батя отмахнулся. — Ты пей-пей, вспоминай.

— Вот, это другой разговор, — Петруха выпрямился и открыл бутылку. — А то Генка, гадина, свалил со всеми бутылками, больше я его и не видел.

Теперь понятно, куда делся третий. Он дыхнул, запрокинул голову и не успокоился, пока всё содержимое чекушки не оказалось внутри него. После чего Петруха сел, зацепил прямо пальцами из кастрюли кудрявой китайской лапши, закусил и посмотрел на нас.

— И что нужно? — спросил он.

— Расскажи ещё раз, как бомжом стал.

История была до боли знакомая. Сидел этот мужик дома, потом кто-то позвонил в дверь, а дальше как в кино — очнулся в больнице с потерей памяти и болевшей головой. Затем пришли двое и милиционер, предлагали найти негодяев, и плавно разговор перешёл к тому, чтобы продать квартиру и купить дачу. А дальше память его подводила, наверняка последствия черепно-мозговой травмы.

— Вот на даче и живу, ах-ха-ха! — смеялся Петруха долго, аж до икоты.

Что было дальше — понятно любому, раз он стал бомжом.

Но теперь я сам услышал от свидетеля, что в банде были другие люди — милиционер и два мутных типа, но их примет бомж не помнил. Зато главное, что эти никого не убивали. Это потом они решили не рисковать и стали зачищать хвосты…

— Я так думаю, — сказал я уже в машине, — что кто-то из потерпевших оказался более прошаренным и так легко не клюнул на развод. Его прикончили, но банда после такого слилась, поэтому главарь нашёл других, более подходящих для мокрух, а старых… тоже в расход пустил?

— Не факт, — отец помотал головой. — Знаешь, это сейчас руки по локоть в крови, вот и избавляются от всех, а тогда, в самом начале, это было сложно.

— И тот милиционер — точно не Рудаков.

— Почему так думаешь? — отец глянул на меня.

— Бомж бы его всё равно узнал, несмотря на плохую память — он же тут рядом кантовался. Да если бы и не узнал, сам-то Рудаков не стал бы там селиться, при таких соседях. Или зачистил бы и этот хвост.

— Соображаешь, Паха, — отец медленно кивнул. — Не зря тебя взял. Вот теперь подумай, куда можно копать, и я тоже подумаю. Чую, мы где-то рядом ходили, но как-то не задевали нужное. Вот рядом были.

— Но если что-то сам придумаешь, — серьёзно сказал я. — Говори сразу мне, никому другому. Мало ли, вдруг на сторону уйдёт.

— Понял, ладно, — он снова кивнул с лёгкой улыбкой. — Отдыхай пока, жди, когда смежники тебя позовут. Я тут всё про оружие думаю, куда его Боцман заныкал.

— Он же не сам грузил, — сказал я. — Кто-то из его бригады должен быть в курсе. А если смежники покажут Кроссу чечена, Кросс сразу всех напряжёт, чтобы искали. Кто-то да проговорится.

— Так-то оно так, — отец задумался. — Да вот не факт, что Боцман хоть кого-то из своих в курс ставил.

— Почему?

— Да есть одна мутка. Потом расскажу…

— Батя, ты же сам говорил, мне можно всё доверить, — напомнил я. — А сам увиливаешь.

— А, и правда, — он засмеялся. — Ладно, ты прав. Оружие на складах не братва свистнула, а кто-то из своих. Из вояк. А Боцман — только посредник, чтобы его продать. И Кросс хоть весь город теперь перевёрнет, никого не достанет. Но ты только тихо об этом, а то мало ли, спугнём.

— Военные взяли груз? Ну, не чекисты же его выгрузили, тем более московские, — я задумался. — Хотя у нас не только московские. А местный Кепкин — тип излишне мутный, всё ко мне пытается подход найти, чтобы я с ним наработками и информацией делился в первую очередь.

— Это у него профессиональное. Ладно, давай за работу уже, она-то никуда не денется. И мы от неё тоже никуда.

* * *

Вот с этим отец был прав, и работа от нас никуда не денется, и мы сами от неё тоже.