Араб у трона короля - Михаил Васильевич Шелест

всадников Говарда, я приказал впустить его и он, въехав во двор, ловко спрыгнул с коня, и бросив поводья лакею, устремился ко мне.

— Хорошо, что вы не уехали из Лондона, Питер. Вас срочно желает видеть король. Собирайтесь. У Короля к вам дело.

Я мысленно хмыкнул, но сделал удивлённое лицо.

— Позволительно ли узнать, причину? Что за дело? Если честно, мы уже собирались отъезжать.

— Но вы же понимаете? — Говард отвёл взгляд

— Понимаю. Маку! Коней мне и герцогу! — Крикнул я слуге-индейцу.

* * *

Генрих ожидал нас в своих личных покоях в Хэмптон-корте лёжа в кровати с большим винным кубком в руке. Он был спокоен и относительно трезв.

— Проходите, господа. Будете пить?

Говард сразу подошёл к винному столику, налил себе вина и отошёл к высокому стрельчатому окну.

Генрих выжидающе посмотрел на меня.

— А вы, Питер? С нами?

— Я всегда с вами, сир, но Томас говорил о каком-то деле. Не навредит ли?

Генрих прищурился, рассматривая меня сквозь кровавое стекло бокала, и растягивая слова сказал:

— Мне понравилась ваша Кристина. Ей сколько лет?

— Вроде, как девятнадцать, — сказал я, наливая себе в бокал вино. — Надо уточнить у жены. Мне не до этого, сир, вы же понимаете.

— Но Томас говорит, что вы озадачены выбором для неё хорошей партии, да?

— Задумались, сир.

Генрих допил вино, положил бокал прямо на шёлк покрывала, потянулся и зевнул.

— А я? Хорошая партия?

— Вы, сир?

Я сделал аккуратный глоток, чтобы не проглотить плавающую в вине соринку и продолжил.

— Вы — партия самая лучшая.

— И вас не смущает, что я женат?

— А разве это моё дело, сир? — Спросил я. — Дело отца — блюсти честь дочери и подготовить достойное приданное.

— И какое приданное вы для неё приготовили? — Рассмеялся король.

Я пожал плечами.

— Теперь уже и не знаю. Хотел отделаться малым сундуком золота, а теперь придётся закладывать большой сундук.

— И сколько в вашем большом сундуке?

— Столько же сколько и в вашем.

Генрих закрыл глаза, положил пустой бокал на постель и закинул руки за голову, сомкнув пальцы в замок.

— Вот видите, Томас, осталось только развестись и все деньги Диаша наши. Мы теперь знаем, дорогой Питер, сколько у вас денег. Знаем! Но мы не дикари московиты.

— Да мне не жалко, сир. Особенно для зятя, — осмелился пошутить я.

— А для короля? — Спросил Генрих, открыв глаза и кинув на меня взгляд.

— Для короля тем более, сир.

— Вы были правы, Томас. Вы были правы… Кровь двенадцати поколений…

Генрих встал с кровати.

— Что говорит Уолси?

— Уолси ищет возможность.

— Но не находит, — продолжил Генрих. — Или не хочет найти?

— Позвольте, сир? — спросил я.

— Да.

— Если вы о вашем разводе, сир, то и не найдёт. Пока император — племянник Екатерины, Рим не согласится на развод. Мои негоцианты случайно перехватили письмо императора к папе Пию. В нём император прямо угрожает сровнять Рим с землёй, если Ватикан согласует развод. Не теряйте времени, сир, на уговоры папы. Позвольте рассказать вам историю про Московию?

— Ничего себе у вас негоцианты! — Удивился Генрих. — Налейте мне вина, Томас. А вы, Питер рассказывайте.

— Царь Василий был в точно таком же положении, как и вы, и даже ещё хуже. У него вообще нет детей, а он категорически не хотел передавать власть своим братьям. И он тоже задался целью развестись.

— Московия, вроде, не подчиняется Риму?

— Не подчиняется. И это вроде бы, как проще, но и сложнее одновременно. Там своя церковь и её иерархи не хотели давать добро на развод. Долго не давали. Десять лет Василий с ними мучился.

Я сделал паузу, позволив себе отпить из бокала.

— И?! — Не выдержал король. — Что дальше?

— Царь Василий начал поддерживать тех монахов и иерархов, которые обвиняли церковных патриархов в стяжательстве: наличии подневольных крестьян, излишне обширных земель у монастырей, богатства. Дескать, Христос — Бог нищих и легче верблюду пройти через игольное ушко, нежели богатому попасть в рай.

И дошло до того, что патриархи убоялись, что царь своей волей отберёт у них всё нажитое непосильным трудом и сами предложили царю развенчать его с первой женой. И развенчали. Когда я там был, Василий Иванович собирался жениться вторично, но не успел.

Я замолчал. Генрих подошёл к окну и, задумавшись, лёг грудью на высокий подоконник. Он некоторое время смотрел, как конюхи пытаются случить жеребца с кобылой. Все, вроде, были не против, и люди, и животные, но в общей толчее людей, шумно советовавших друг другу что, куда и когда, процесс не шёл.

— Вот-вот, — сказал я серьёзно. — Неужели жеребцу надо советовать и помогать в его деле?

В это время жеребец мотнул мордой и, отогнав помощников, напрыгнул на конягу и так ей вставил, что она весело заржала.

Заржал и король.

— Весёлый вы человек, Питер. Вы сравнили меня с жеребцом.

— Это метафора, сир. У коника свои дела, у птичек свои, и никто не советует им как их исполнять, и не запрещает. Они вольны в своём праве. Неужели у короля меньше своей воли?

— Вы волюнтарист, Питер. Томас, у нас есть такие… э-э-э… Монахи и патриархи, о которых говорит Питер? Non-possessors? (Не обладатели)

— Сколько угодно, сир, но… Это раскол! — Говард заволновался. Он был преданным католиком.

— Но, как я понял, Питер не говорит про раскол, он говорит про имитацию нашей поддержки протестантам. Ведь верно, Питер?

— Абсолютно, сир. Надо запустить ложный путь: провести встречи с реформаторами, выступить в их поддержку, принять закон о главенстве законов Англии над законами Рима и подчинении епископов королю. А потом намекнуть Риму, что на этом вы не остановитесь и пойдёте на полное подчинение церкви лично себе и создание церкви, обособленной от Рима. Назовёте, например, «Англиканская церковь». И пусть папа начнёт вас уговаривать отказаться от этого шага. И ни в коем случае не говорите о разводе и не просите папу об аннулировании брака. Будьте с Екатериной галантным. Они сдадутся уже через год. Вот увидите.

Генрих ходил по комнате как заведённый.

— А ведь он прав, Томас! — Вдруг воскликнул король.

— Согласен, ваше величество! Только, что потом делать с протестантами? Ведь они взбунтуются, когда поймут, что их обманули?

Это он обратился уже ко мне.

— Да! — Поддержал его король, останавливаясь напротив меня. — Что делать?

Глава 3

— Что делать? — Усмехнулся я. — Переговоры с Папой вести тайно и после получения его согласия на развод, всех реформаторов пустить… под нож. Всех поголовно. Но о вашей афере никто не должен знать. Приблизьте