Владимир Поселягин - Я - истребитель

Ознакомительный фрагмент

Сожалея, что я его не понимаю, стал наугад расстреливать туалет на уровне ног. И почти сразу вскрик показал, что я не зря потратил три патрона. Перебежав на другое место, прицелился в Янека, лежащего на земле и зажимающего живот. Последним патроном в винтовке я снова выстрелил в него, на этот раз в грудь.

«Все, валить надо!» — подумал я и, придерживая берданку, рванул к лесу. Однако поляки быстро остановили мой порыв. Услышав свист пролетевшей рядом пули, я упал между кустиками картофеля и отполз по-пластунски обратно, сожалея, что картофель не так сильно вырос чтобы можно было незаметно свалить. Вернувшись к забору, я нашел неплохое место для наблюдения и стал перезаряжаться, визуально и на слух стараясь определить, откуда в меня стреляли.

— Блин, да где ты?! — тихо пробормотал я, имея слабое представление, сколько осталось боеспособных мужчин на хуторе.

«Так, когда прибежал пацан, вышли почти все. Янека я не видел. Мужчин было семеро. Убил ксендза, минус один. Потом мужика и того парня с бабой, минус еще два. Еще трое вместе с Янеком, значит, осталось двое. Вот блин, когда же вы кончитесь?!» — подумал я сердито, завершив подсчеты.

Как я ни всматривался, но никаких телодвижений не было — видимо, шесть трупов научили хуторян не показываться мне на глаза.

«Патовая ситуация. Ни я их, ни они меня не видят. Что же делать?» — Мой взгляд скользнул по стогам сена, потом перескочил на деревянные сараи и дома.

Похлопав себя по карманам, я понял, что за спичками придется ползти к Янеку, так как помнил, что он курил. Подобравшись к сараюшке, которая скрывала меня от прятавшихся в домах, я напружинился и рывком перебежал за туалет. Ударившая с запозданием пуля взрыхлила землю, не задев меня.

«Уф, еще немного — и все!» — мелькнула мысль.

Схватив Янека за начищенные сапоги, я затащил его за будку, прихватив заодно и наган. Судя по всему, стрелок решил повторить мою идею, и туалет затрясся от попаданий пуль. Однако я уже шустро лазил по карманам несостоявшегося то ли шпиона, то ли диверсанта. Спичек не было, зато обнаружилась блестящая серебром, явно дорогая зажигалка.

«Спасибо, паря!» — сказал я и после недолгих колебаний стал снимать с трупа ремень с кобурой. Запасные патроны уже были у меня в кармане. Перевернув дернувшееся от попадания пули тело Янека на живот, я освободил ремень и, перекинув его через плечо, застегнул на груди, решив опоясаться как положено попозже.

«Теперь осталось только выбраться отсюда», — подумал я.

Идея поджечь туалет и, пользуясь дымом, скрыться первой пришла мне в голову.

В это время по будке палили уже из двух стволов, от чего она покрылась россыпью отверстий, ощетинившихся щепками. Разломав пару прогнивших в труху досок внизу туалета, я поднес к ним зажигалку. И только когда она довольно сильно накалилась, сперва медленный огонек, а потом уже и хорошо начавшийся заниматься огнем сортир стал выбрасывать в небо легкие прозрачные клубы дыма.

«Эх, жаль покрышек нет», — подумал я и, заметив, что стрельба стихла, видимо, из-за перезарядки, одним рывком перебрался за другое укрытие, пользуясь им, добежал до ближайших стогов; затем, надергав пуки соломы, поджег стога, а пуки использовал для поджигания сараев — до домов мне было пока не добраться.

Закончив временно с диверсией, я принялся, двигаясь по дуге, осматривать окна, надеясь, что там промелькнет хоть что-то.

Повезло мне на третьем доме. Из открытого окна торчал ствол винтовки — неведомый стрелок пытался меня выцелить. Прицелившись немного выше ствола, я плавно потянул спусковой крючок. Винтовка в окне дернулась, задралась стволом вверх и медленно сползла внутрь дома.

«Готов один!» — подумал я. И стал перебираться поближе к домам. Их соломенные крыши особенно влекли меня, а то, что там не только мужчины, но и женщины, не останавливало.

«Не хрен плодить подобных нелюдей», — именно так думал я, перед глазами стояло изуродованное лицо сержанта.

Как я ни крутился, а возможности подобраться к домам так и не нашел. Был один промежуток, но он также просматривался и простреливался из крайнего дома. А между тем время уходило, нужно было смываться отсюда быстрее собственного визга, и я прекрасно понимал это.

Мое внимание привлекла палка, я видел такую в одном фильме. Там детишки с помощью ее толкали перед собой колесо. И правда, обруч обнаружился рядом. Намотав на деревяшку одну из портянок, я поджег ее и, дождавшись, пока она разгорится, ухватил получившийся факел за конец и стал размахивать им давая усиление броску.

Взмыв в верх, факел, оставляя дымный след, перелетел через сарай, за которым я прятался, и упал на крышу ближайшего дома.

Приготовив винтовку, я опять осторожно двигался по дуге, отслеживая все три дома. Вот вспыхнувшая соломенная крыша на одном из домов вызвала крики во всех трех. Причем сначала голоса были только мужские, а чуть попозже к ним присоединились и женские.

Видимо, женщины и дети прятались в подполе, и мужчины кричали им, чтобы они выбегали из домов. Именно так я предположил, увидев, как из дверей выскакивают женщины и дети и разбегаются в разные стороны. Заметив среди них мужскую рубаху, я вскинул винтовку и выстрелил. Парень примерно моих лет, обливаясь кровью, упал на землю. Две женщины, что бежали в мою сторону, от испуга прыснули кто куда.

«Ну все, пора, а то действительно прихватят за яйца!» — подумал я, удирая.

Бежал я зигзагами и до леса добрался вполне благополучно — никто по мне не стрелял. Похоже, я повыбивал стрелков.

Не останавливаясь, я пробежал километра три — насколько хватило дыхалки после такого морального перенапряжения. В конце концов свалившись под каким-то деревом, запаленно дыша, перевернулся на спину, отчего берданка пребольно врезалась в нее, и стал рассматривать безоблачное небо.

Пролежал я так где-то часа два. О преследовании даже не думал. Все как-то отошло на второй план, в голове снова и снова прокручивалось произошедшее на хуторе. И чем больше я вспоминал, тем больше понимал, что это не я там был, а игрок GAD29 — именно под таким ником меня знали в сетевых играх. Весь бой на хуторе прошел как бы под призмой игрока, и я краем сознания думал, что если меня убьют, то перезагружусь и продолжу игру, сейчас же пришло понимание того, что я только что сделал, почему мне и поплохело.

Немного придя в себя, я встал на ноги и, поправив кобуру с наганом, съехавшую куда-то за спину, посмотрел в просвет деревьев — где-то там находился хутор — и сказал вполголоса:

— Я ни о чем не жалею!

После чего, поправив лямки вещмешка, трусцой побежал в сторону заходящего солнца. Куда — я сам не знал, главное, подальше.

Где бегом, где просто быстрым шагом я двигался по лесу, стараясь незаметно форсировать небольшие ручьи и речки, попадавшиеся поляны обходил стороною.

Поле встретилось, когда уже начало темнеть. То, что я не ел со вчерашнего вечера, никак не давало о себе знать — сказывалось нервное перенапряжение.

Понимая, что в таком состоянии могу окончательно потерять осторожность и спалиться, что было бы не очень хорошо, я решил найти любую подходящую норку и привести себя в порядок.

Посмотрев на далекие огоньки довольно большого поселения, начавшие появляться в сгущающейся темноте, я повернулся и направился обратно в глубину леса.

Отойдя от опушки километра на полтора, я случайно наткнулся на достаточно глубокий овраг, по дну которого протекал небольшой ручей.

«Надеюсь, это не отвод какой-нибудь канализации!» — подумал я, пробуя воду на вкус. Вода была как вода, поэтому, найдя неподалеку вполне подходящее место для ночлега, я стал готовиться ко сну.

Поговорка «утро вечера мудренее» сработала и здесь. Проснулся я к обеду, когда солнце почти стояло в зените, полным сил и жутко голодным. Достав из вещмешка харчи, я стал готовить большой бутерброд, жалея, что нет чая. В трофейном мешке термоса или фляги не было.

Вчерашние воспоминания как-то поистерлись, по крайней мере — острые грани. Так что я не стал снова прогонять перед глазами вчерашние события, а особенно сержанта, и занялся собой. После завтрака попил из ручья и, вернувшись к нарубленному лапнику, который был моей постелью и одеялом, достал из вещмешка ветошь — пора было заняться чисткой оружия. Оружейной смазки не было, пришлось работать на сухую, что мне очень не нравилось.

Первым я занялся наганом. Достав поблескивающий черным воронением револьвер, ласково провел пальцами по стволу и стал разряжать его. В принципе, из нагана не стреляли, но я все равно его почистил, после чего убрал в кобуру, ремень с которой застегнул на поясе.

После чистки оружия посмотрел на небо, стараясь определить время, и понял, что уже вечер — время пролетело незаметно.

«Опять на лапнике ночевать!» — со вздохом подумал я.