Господин следователь 10 - Евгений Васильевич Шалашов

то деньги у людей лишние, не то наоборот, денег не было, чтобы разобрать. И соседи не стали прихватизировать. Скорее всего, эти сараи либо снесут, либо мальчишки сожгут.

В первом сарае, кроме старого, превратившегося в труху, сена ничего не было. Во втором не было даже старого сена. А где покойник?

Глава 18

По остывающему следу

Вместе с полицейскими обошли вокруг сараев. Никого и ничего. Для очистки совести порылись в сенной трухе, разворошили, разогнали в разные стороны устроившихся на зимовку жуков — а вдруг там яма, а преступник просто припорошил покойника сверху? Проверили ближайшие кусты. Даже хватило ума подогнать поближе пролетку, чтобы с нее глянуть — а не закинул ли злоумышленник труп на крышу?

— И куда же он подевался? — раздумчиво протянул Смирнов, а Савушкин хмыкнул: — А был ли покойник-то?

Ну да, ну да. А был ли покойник? Может, и покойника-то никакого не было? Нет тела, нет дела.

М-да, сейчас еще Федышинский приедет, спросит — а где покойник-то? Порадую, конечно, Михаила Терентьевича, но все равно — опять изворчится. Оторвали его от важных дел. Понимает, что я тут не при чем, но останусь крайним.

Я переглянулся с помощником пристава. Тут и без слов понятно, что тетка могла попросту наврать. А вдруг у Марьи Спицыной неприязненные отношения со своим соседом? Сплошь и рядом бывает. Решила за что-нибудь отомстить. Например — куры Пряхина в ее огород забредают или коза в избу зашла, слопала фикус, а тетка зло затаила. Правда, слишком замысловатая месть — видела, как сосед окровавленный труп тащил? Хм… Такое и придумать-то трудно, фантазия должна быть хорошая. Если лажа — позову тетку в соавторы, напишем что-нибудь вместе.

— У Спицыной с головой все нормально? — поинтересовался я.

— На вид, баба, как баба, на сумасшедшую не похожа, — отозвался Савушкин. — От соседей на нее жалоб не помню, да и сама никогда ни на кого не жаловалась. Муж у нее мельницу на паях с отцом держал, потом муж помер, так зять зерно мелет. Зять у нее примак, но мужик хороший, с женой не дерется, с Марьей тоже.

Теща и зять не дерутся, уже хорошо.

— Сейчас съездим к Пряхину, посмотрим — имеется ли кровь на одежде, — решил я. — Если крови нет, мужик нормально выглядит, значит — поклеп возвела, проведем с теткой профилактическую беседу.

Елки-палки, а ведь тетку, ежели она и на самом деле поклеп на соседа возвела, не накажешь. Сообщение подавала устно, никаких письменных свидетельств нет. И уж тем более, я ее к присяге не приводил. Отмажется — ошиблась, простите дуру. Но все равно, тетке будет несладко, если насвистала. Своей властью посажу в кутузку денька на два — пусть потом жалобы пишет. Хотя… Я себя знаю. Начнет рыдать, я не выдержку — выругаю, пожалею и отпущу.

К Пряхину и ехать не надо — живет в четырех шагах от сараев, поэтому мы просто пошли пешком. А наша пролетка пусть обозначит ориентир для доктора — куда ехать.

Пока шли, услышал, как Спиридон Савушкин напевает под нос:

— Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.

Гоп-стоп, собака следа не взяла.

Куда же делся наш покойник?

Куда он делся?

Куда сбежал[1]?

Пожалуй, не стоит спрашивать — где и от кого городовой из девятнадцатого века подцепил песню, написанную в двадцатом. Правда, в моем варианте было немного не так, но у нас народ творческий, переделает. А когда я успел «заразить» полицейского? Не помню.

Отвлекая Спиридона от пения, спросил:

— А Кузьма Пряхин — кто таков, чем занимается?

Вместо помощника пристава ответил старший городовой Смирнов:

— Столяр он. Полки ему заказывают, столы, даже кровати. Сундуки хорошо делает. У него дом на две половины поделен — в одной живет, в другой мастерская.

— Один живет?

— Нет, зачем один? Жена у него Клавка, двое деток — парень и девка. Вот, сколько годков — не скажу. Детишки отцу помогают, да и Клавка — иной раз то с доской ее вижу, то шкаф какой-нибудь помогает вытаскивать.

— А как он по части выпить?

— Да как все, — хохотнул Смирново. — Неделю работает, день пьет. Бывает, что и в запой уходит, но не часто. Ум не пропьет, добро из дома тоже ни разу не пропивал.

— Убить способен? — зачем-то спросил я.

— Если Кузьма трезвый — то мужик тихий и смирный, а пьяный, так кто знает, что в башку стукнет?

Дом Кузьмы Пряхина по городским меркам, большой — в шесть окон. Пожалуй, побольше, чем мой, который в четыре. Впрочем, если в доме мастерская, так он и должен быть больше.

Как и положено — обнесен забором. Огородик свой, баня, сарай.

Стучать не стали, тем более, что открыто. Первым вошел Спиридон, за ним Смирнов, а я замыкающим.

В сенях две двери. Видимо — одна на жилую половину, вторая в мастерскую. Куда нам?

А чего гадать? Вначале откроем одну дверь, увидим, что там доски, верстак и куча стружки, а еще наличествуют два подростка — мальчишка, лет десяти и девчонка, лет двенадцати, занимающиеся тем, что старательно шкурили какие-то деревянные рамки.

Интересно, почему это они не в школе? Время утреннее, самая пора для занятий. Спросить, что ли?

— Бог в помощь, — сказал Спиридон, потом спросил: — А батька где?

— Дома батька, — отозвался мальчишка со смущением в голосе.

Мне же стало интересно — чем они заняты?

— А это у вас что?

— Так к черепанкам это, заказ дали, — с неким недоумением, словно бы удивившись вопросу, пояснил мальчишка. — Батька вырезал, а мы с Танькой ошкуриваем.

Я покивал с умным видом — дескать, все понял. Черепанками здесь женщин зовут, а девушек — черепаночками. Куда эти рамки вставляют? Потом дошло, что «черепанка» — это еще и название местной гармошки. Значит, столяр еще и корпуса для гармоней делает, при этом, эксплуатируя собственных ребятишек.

Но долго раздумывать некогда. Ежели, здесь мастерская — нам в другую дверь.

Тутошние городские дома не слишком и отличаются от домов деревенских Разве что — есть крошечная прихожая, а потом будет одна большая комната, посередине которой русская печка с закутком.

— Клавдия, мужик твой где? — вместо приветствия поинтересовался Савушкин.

Из закутка выглянула хозяйка — женщина, лет тридцати — тридцати пяти, в «городском