Таких не берут в космонавты. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

пятьдесят первого года».

«Господин Шульц, найдено одна тысяча двести семь…»

«Посвящённая ей страница в Википедии есть?»

«Найдено…»

«Прочти ту, которая на русском языке», — скомандовал я.

«Александра Витальевна Пиняева (родилась седьмого января тысяча девятьсот пятьдесят первого года, Москва, СССР) — советский государственный и партийный деятель, Герой Социалистического Труда (тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый год), лауреат Государственной премии СССР (тысяча девятьсот восемьдесят первый год) и премии Ленинского комсомола (тысяча девятьсот семьдесят седьмой год), кавалер двух орденов Ленина, супруга… Родилась в Москве…»

«Эмма, стоп! — сказал я. — Погоди. Повтори. Я не услышал: чья она супруга?»

«Господин Шульц, данная информация отсутствует».

Я усмехнулся.

«Так я и подумал».

Покачал головой и добавил:

«Эмма, спасибо, что не разочаровала».

«Пожалуйста, мистер Шульц», — ответила виртуальная помощница.

* * *

Иришка вернулась домой, когда я уже помылся и улёгся в постель.

Я услышал, как скрипнула дверь, когда Лукина крадучись вошла в комнату.

На Иришкиной половине комнаты вспыхнул свет настольной лампы — я зажмурил глаза.

Лукина подошла к моей кровати.

— Вася, ты спишь? — спросила она.

— Сплю, — ответил я.

Иришка улыбнулась.

Она присела на кровать рядом с моим плечом и заявила:

— Вася, мне нужен твой совет.

Глава 19

На улице (за окном) в небе маячило прикрытое тонким слоем облаков светлое пятно луны. Оконное стекло в комнате чуть вздрагивало от порывов ветра. Я вздохнул, повернул голову. Посмотрел на Лукину. Обнаружил: Иришка уже сбросила с себя кофту, но ещё не сняла платье своей мамы (которое сидело на ней превосходно).

Свет настольной лампы горел у Иришки за спиной — он не освещал её лицо. Но я всё же рассмотрел большие чёрные зрачки в широко открытых глазах моей двоюродной сестры. Почувствовал, что от Лукиной пахло духами и табачным дымом (последствие прогулки в компании Генки Тюляева).

— Что стряслось? — спросил я. — Генка сделал тебе предложение?

Иришка кивнула.

— Да, Гена попросил, чтобы я вступила в школьный театральный кружок, — сообщила Лукина.

Она замолчала. Не сводила глаз с моего лица.

Я зевнул.

— Геннадий сказал, — продолжила Иришка, — что из меня получится хорошая актриса. Гена верит, что до восьмого марта я выучу роль Ульяны Громовой, которую раньше играла Светка Клубничкина. Он говорит, что роль Громовой буквально создана для меня. Геннадий попросил, чтобы я на следующем концерте заменила Клубничкину.

Иришка дёрнула плечами.

Она прикоснулась холодными кончиками пальцев к моей руке, сказала:

— Клубничкина всё равно скоро уйдёт в другую школу. Может, даже до восьмого марта. Будет несправедливо, если ребята из театрального кружка до конца учебного года больше не сыграют ни в одном спектакле. Так Генка считает. Я с ним согласна. Вася, или я не права? Ведь Клубничкина сама виновата, что так случилось. Разве не так?

Лукина накрыла мою руку холодной ладонью.

— Вася, — сказала она, — ты ведь сам мне рассказывал мне об этих… о системах Станиславского и Чехова. Я много о них думала. Честное слово. Решила, что в жизни обе эти системы тоже пригодятся. Ведь мы же часто притворяемся. Как актёры. Вот я и думаю: почему бы не опробовать эти системы в театре? Тем более что появилась такая возможность. Как считаешь?

Я сдержал зевок и процитировал Шекспира:

— Весь мир — театр, а люди в нём актёры.

Иришка тряхнула волосами.

— Вот и я так подумала, — сказала она. — Думаю, что на сцене мне понравится. Может, и мне поаплодируют так же громко, как хлопали сегодня тебе. Во время концерта сегодня я подглядывала в зал. Видела, как вы с Лёшей стояли на сцене. Зрители восхищались вашим выступлением. Вы казались такими… будто бы знаменитостями.

Лукина улыбнулась, спросила:

— Вдруг и у меня так же получится? Чем я хуже Клубничкиной? А ведь даже ей аплодировали!

Иришка вздохнула. Погладила меня по руке.

Она нерешительно улыбнулась и сказала:

— Как думаешь, Вася? Мне согласиться? Генка пообещал, что поможет.

Я услышал в голосе сестры жалобные ноты.

Ухмыльнулся, ответил:

— Соглашайся. Ты ведь и сама этого хочешь.

— Хочу. Но побаиваюсь: вдруг не получится? Тогда Генка решит, что я хуже Клубничкиной.

Я покачал головой — потёрся волосами о наволочку.

Левой ладонью накрыл пальцы Иришкиной руки.

— Сестрёнка, ты не хуже и не лучше Клубничкиной, — сказал я. — Ты другая. Ты — Иришка Лукина, моя двоюродная сестра. Именно так о себе и думай. Никак иначе. Все эти сравнения оставь для неуверенных в себе людей. Пусть они измеряют свою красоту линейкой, взвешивают свой ум на весах. Сестрёнка, новые вызовы и задачи — это прекрасно. Попробуй. Ведь ты же этого хочешь.

— Хочу, — едва слышно ответила Лукина.

Я заметил, как она нерешительно улыбнулась.

— Тогда вперёд, сестрёнка. Иди на сцену. Только прими совет: не будь Клубничкиной. Света Клубничкина — плохая роль. Играй Ульяну Громову и прочих персонажей пьес. Но только на сцене — не в жизни. В жизни будь сама собой. Потому что именно тебя выбрал Генка Тюляев. Помни об этом. Ему не нужна другая — ему нужна ты. Пусть другие тебе подражают. Оригинал всегда лучше копии.

Лукина дёрнула плечом, фыркнула.

— Вот ещё. Я и не собиралась Светке подражать.

Иришка выдержала секундную паузу и добавила:

— Потому что Клубничкина дура.

Иришка шумно вздохнула.

— Завтра же скажу Генке, что попробую…

— Не пробуй, сестрёнка, — поправил я. — Сделай.

— Ладно, — согласилась Лукина. — Скажу Геннадию, что поучаствую в пьесе. Это будет интересно.

Иришка снова посмотрела мне в глаза.

— Проверю обе системы, — сказала она. — Узнаю, какая мне больше понравится: система Станиславского или система Чехова. Надеюсь, что утру Тюляеву нос. Потому что он плохо отозвался о подходе к актёрскому мастерству Михаила Чехова. Назвал его систему ненадёжной. Но я-то понимаю: Генка говорил это потому, что Михаил Чехов преподавал за границей.

Лукина встала с кровати, поправила платье.

— Спасибо, братишка, — сказала она. — Ты мне очень помог. Как и всегда.

Она улыбнулась и пожелала мне спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сестрёнка, — ответил я.

Иришка шагнула к шкафу. Снова замерла.

— Мы с Генкой сегодня поцеловались, — едва слышно сообщила она.

Взглянула на меня и уточнила:

— Это Генка меня поцеловал. В губы. Когда мы прощались около подъезда.

Лукина затаила дыхание.

— Тебе понравилось?