Космонавт. Том 4 - Феликс Кресс

Пока я ехал домой, думал о будущем. На этот раз не о космосе и полётах. Теперь, когда я принял решение жениться, появилась новая задача. Нужно обзавестись отдельным жильём. Родители, конечно, не будут против, если мы поживём у них, но это уже меня не устраивало. Я всегда считал, что молодая семья должна жить отдельно от родителей. Иначе рано или поздно вспыхнут конфликты. А такое нам не надо.

Тогда, как быть? Снимать квартиру? Сейчас с этим непросто. В принципе, в Москве с этим непросто было во все времена. Только в будущем проблема с ценами, а сейчас не только с ценами, но и с самой арендой. Всё-таки народ в это время не шибко-то и афишировал сам факт сдачи жилья. За это можно было и огрести. Хотя, может, я что-то путаю или позабыл. Нужно будет уточнить этот вопрос.

В Звёздном городке с предоставлением жилья для семейных космонавтов дело обстояло проще, насколько я помнил. Но главная загвоздка была в Кате. Она ещё учится. А бросать институт из-за моего переезда было бы неправильно. Я не хотел ломать её карьеру, которую она только-только начала строить, и ради которой так много и усердно работает. Значит, нужно будет найти какой-то временный вариант здесь, в Москве, или рассчитывать на то, что нам предоставят комнату в общежитии. Мысль о том, чтобы начинать семейную жизнь в общаге, меня не прельщала, но что поделаешь — реалии нынешней жизни были пока таковы. В любом случае у меня для обдумывания этого вопроса есть ещё месяц, как минимум.

Далее жизнь побежала своим чередом, заполненная рутинными, но приятными и необходимыми хлопотами. Заявление нам удалось подать только спустя неделю с лишним. Пока готовили все необходимые документы, пока выбирали удобный график работы дворца бракосочетания, вот и пролетели как-то незаметно дни.

Наконец, в один пасмурный октябрьский четверг с утра мы прибыли в кабинет с высокими потолками, где нас встречала средних лет женщина с несколько уставшим лицом, которое даже улыбка не делала более приветливым. Приняли нас быстро, по-деловому и без лишних эмоций. Оно и понятно, ведь для неё мы были лишь очередной парой в длинной череде таких же влюблённых. На желаемую нами дату свободного времени не оказалось. Поэтому после недолгих раздумий мы выбрали третье декабря в одиннадцать утра.

Сообщить новость родителям договорились у Кати дома на следующий день. Она настояла на этом, сказав, что сама приготовит всё необходимое, пока её родители будут на работе. А мы с матерью должны будем подъехать к семи вечера. Отец, как я и предполагал, не смог приехать, потому что его задержали неотложные дела в ЕККП. Пришлось отправить ему телеграмму с кратким, но ёмким сообщением: «Женюсь на Кате. Третьего декабря. Очень прошу приехать». Хотелось бы мне увидеть его лицо, когда он будет читать телеграмму. Мне было важно, чтобы он присутствовал во время росписи, и не только как отец, но и потому, что мне нужно было обсудить с ним кое-какие вопросы, касающиеся лунной программы.

В пятницу вечером мы с матерью прибыли в назначенное время к семейству Дмитриевых, где нас встретил аппетитный запах жареной курицы и пирогов. Стол в гостиной был накрыт с непривычной для буднего дня торжественностью: белая скатерть, праздничный сервиз, цветы в вазе. Катя постаралась на славу. Родители же наши в полном недоумении переглядывались и будто пытались без слов друг у друга спросить: «А что, собственно, происходит?»

Долго держать их в неведении мы не стали. Новость наша вызвала шквал эмоций у матерей. Да и в принципе, сказать, что наши родители удивились — ничего не сказать. Наши с Катей матери одновременно вскрикнули от радости, всплеснули руками и бросились друг к другу обниматься. Даже всплакнули немного, приговаривая: «Деточки наши, совсем уже выросли!» Потом мать Кати переключилась на меня. Принялась обнимать и целовать в щёку, а моя мать, с аналогичным энтузиазмом обняла и расцеловала Катю. В общем, трогательная была картина.

А вот отец Кати удивил меня. Он сидел молчаливый и задумчивый, медленно потягивая чай. Его реакция несколько озадачила. Я бы не сказал, что он был не рад. Нет, он поздравил нас, крепко, по-мужски, пожал мне руку, обнял дочь. Но по нему было видно, что он чем-то озабочен и встревожен. Я ловил его задумчивый, немного отстранённый взгляд, когда он смотрел на нас с Катей. Уж не знаю почему. Наши с Катей отношения развивались таким образом, что свадьба была самым логичным и закономерным финалом. Да и Георгий Петрович всегда ко мне хорошо относился и уважал мои устремления.

И всё же что-то его беспокоило. А вот что именно — я так и не понял, но и выспрашивать не стал. Вряд ли он сказал бы правду, да и не время было для таких разговоров. Быть может, это и вовсе не было связано с нашим решением пожениться. Может, и его рабочие вопросы одолевали. В конце концов, он был не только инженером, но и заведующим кафедрой.

Как бы там ни было, а вечер прошёл тепло и душевно. Мы обсуждали планы и наше решение ограничиться скромной регистрацией. Георгий Петрович, выслушав нас, одобрительно кивнул. Мол, мыслим здраво. Ну а матери наперебой принялись вспоминать наши детские годы. Катя краснела и то и дело вскрикивала: «Ну ма-ам!», а вот мне было интересно послушать всё, о чём они говорили. Память Сергея Громова восстановилась не в полной мере, поэтому мне было интересно узнать, каким он (то есть я) был в детские годы, о чём мечтал, к чему стремился. Да и о Кате я узнал много нового и забавного. В общем, неплохо посидели. Мне понравилось. В моей прошлой жизни таких моментов было немного, потому что ни у меня, ни у жены моей родителей не было.

А потом, по истечении двух недель, случилось то, чего я ждал с куда большим внутренним волнением, чем даже подачи заявления в ЗАГС. В квартире я был один, мать с утра ещё ушла на работу. Неожиданно дверной звонок разразился мелодичной трелью. Я подошёл, заглянул в глазок и открыл дверь. На пороге стоял невысокий, подтянутый мужчина в штатском, но с такой выправкой, что его военное происхождение не вызывало сомнений.

— Лейтенант Громов? — спросил он, бегло оглядев меня с головы до ног. Я кивнул, подтверждая, что я — это я. — Разрешите пройти. Младший научный сотрудник ЦПК, капитан Аникеев, — представился он.

Всё внутри меня сделало