Барон фон дер Зайцев - Андрей Готлибович Шопперт

быть витая. Сейчас Яшка с Серегой прибегут, я уже за ними послал. И Андрейка Саввы тоже стрелец знатный, турецкий ему может и не по силам, а с Яшкиного хорошо бьёт.

— Стоп. А сколько сыновей дружинников способны уже замок защищать? — вдруг просиял Иоганн. Там ведь полно пацанов, или мужей даже, кому пятнадцать стукнуло. На Руси, да и здесь в Ордене пятнадцать лет — это совершеннолетие.

— За тем и идём. Собирать новиков нужно и в оружейной подбирать доспехи. Не ратников, конечно, но и не пахарей, семнадцать человек. Ну и пятеро чуть помоложе, но тоже с лапотниками, что сюда идут, совладают.

— Здорово! Веди их. Сразу и пойдём в оружейную.

Событие пятьдесят седьмое

Как там у Аркадия Гайдара: «Эй же, вы, мальчиши, мальчиши-малыши! Или нам, мальчишам, только в палки играть да в скакалки скакать? И отцы ушли, и братья ушли».

К вечерним сумеркам успели много чего сделать. Успели срубить сто сосен, распилить их на три четырёхметровых бревна и сбить или, когда гвозди и скобы кончились, связать из них вдоль берега наплавной мост. В сумерках и, тем более, в темноте переправляться не решили. Люди ещё может и пройдут, а вот скотина. На тот берег переправилось только десяток взрослых на обычных плотах и пару десятков пацанов. Они ещё по свету переправились. В их задачу входит шалаши готовить. Нижние ветви у сосен посрубать, шалашиком поставить и, ну уж чем придётся и найдётся, перекрыть.

— Водоросли попробуйте, там сухие есть. Вполне вместо соломы сгодятся, — посоветовал им Иоганн, провожая на тот берег реки Аа.

Ещё экипировать успели всех новиков. Двадцать три человека. Двадцать третьим стал староста Кеммерна Георг. Тоже пришёл в дружину вступать. А чего, с радостью взяли, всё же опытный воин. Кольчуг на всех хватило, как и разного вида шеломов от русских конических, с которых будёновки рисовали, до немецких вёдер. Даже турецкие ерихонки три были. Да, доспехи разномастные, но не значит — плохие, как раз всё наоборот. И у турок, и у литвинов забрали лучшие.

Смотр войска получился на заглядения. К этим двадцати трём плюсом четверо арбалетчиков, присланных архиепископом, им тоже и доспехи, и оружие подобрали получше. Ещё плюсом шестеро кутилье барона. Да сам барон. А ещё Кисель со слугой Петерсом. Ну и два обитателя замка приоделись. Отто Хольте вышел в очень дорогом доспехе, явно не на свои деньги покупал, в бою взял и доспех брата Александра надел тощий Мартин фон Бок. И последними встали два русских ратника Семён и Перун. Итого сорок человек. Ну, много надо повстанцев, чтобы замок с таким количеством защитников взять.

Отдельно от прочих сидел на своей коляске тюфянчей Самсон. Рядом пушка деревянная и бочонок с порохом. Тут же куча щебёнки, что пацаны наносили с межи. Ладно, не щебёнки, просто мелких и средних камней, никто специально не дробил. Сколько уж сможет та деревянная пушка сделать выстрелов, неизвестно. Но придумку, как её в первый раз использовать уже Иоганн выдал. Смотрел же фильм «1612». Там ворота открываются и в рыцарей летят книппеля. Книппелей нет. Пусть в открывшиеся ворота жахнет каменным дробом деревянная пищаль. Ничем не хуже книппелей. Очень мало сейчас в мире мелких замков, где артиллерия есть. Может это вообще единственный на весь мир. У целых государств всего по нескольку пушек. Сюрприз будет литвинам и жемайтинцам.

Барон Генрих фон Лаутенберг, впрочем, совсем восторгов Иоганна не разделя.

— Это необученные пацаны, которые не принимали участия ни в одном бою. Нет опыта, нет, умений, нет слаженности. Возможно, с простым крестьянином или мастеровым, да даже охотником, твои люди и справятся, но насколько я понял, фон Венкхейм говорил о литвинах, то есть, о настоящих воинах, рыцарях. Да поможет нам Дева Мария, наша заступница.

— Der Onkel (Дядя), нужно послать разведку на юг хотя бы на несколько лиг. Мы тут перегоним всех людей к морю, а окажется, что эти повстанцы к нам на идут, — решил сменить тему Иван Фёдорович. Ну, что он дебил и не понимает, что четырнадцатилетний пацан взрослому опытному рыцарю не соперник. Но это в поле на лошади или в битве на мечах, а вот стрелять из арбалетов со стен, или кипятком того рыцаря поливать. Такой бугай, как пятнадцатилетний сын погибшего вместе с отцом Ивана Захарова, Стёпка, легко котёл один опрокинет на головы врагов.

— Пока ты ругался с die Halbschwester (сводная сестра) Базилисой, я уже двоих послал, — хмыкнул барон.

Точно. Василиса пристала как банный лист, чтобы и ей выдали шлем и дали лук. Настоящая воительница. Валькирия, донерветер. Пришлось выделить. Иоганн специально нашёл самое большое ведро, наверное, шлем брата Гришки. Называется эта штука Топфхельм (нем. Topfhelm — «горшковый шлем»). И его конечно же не надевают прямо на голову. Это огромная вещь и надевают его на другой шлем. Как помнил Иоганн брат надевал его поверх бацинета. Это такой купольный шлем с бармицей.

Плечи семилетней девочки вошли в топхельм, но это её ничуть не смутило, и она повелела отнести его к ней в комнату.

— Когда разбойники нападут я его надену, — гордо сообщила она Мартину фон Боку, выбрав того в оруженосцы.

Рука у монаха расстриги полностью зажила, он щеголял в кольчуге и старинной сервильере, шлем чем-то на бацинет похожий, но полукруглый сверху, без конуса.

— И когда разведчики вернутся?

— Когда найдут врагов.

Глава 20

Событие пятьдесят восьмое

— Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой, — пропел в полный голос Иоганн, когда Герда вышла на площадку на верху барбакана в саладе с длинным кинжалом в руке. Салад — это такой тип шлема, вытянутый и закрывающим шею сзади. Капля болтающаяся на тонкой перемычке, разрезанная пополам. Сидел салад на маленькой головке ещё одной валькирии чуть набекрень, но рыжую бестию это нисколько не смущало. И не улыбка ангельская была на мордашке, а специально скалилась, клыки показывая. Ну и что что одного клыка не хватает, выпал молочный, а настоящий ещё не вырос, только кончик торчит из десны.

— Сам дурак. Я буду колоть прямо в глаз тем гадам, что сюда будут по лестнице взбираться. У него… у них обе руки ведь заняты, они за лестницу держатся, а я тык, а он брык с лестницы. Уноси готовенького. Вот, — Герда сунула