Трёхглавый змей - Таня Рен

один миллиметр, и ледяная вода превращалась в кипяток. Теперь уже она сама убрала руку.

— Я не могу! У меня не получается! — захныкала она. Тонкая работа была явно не для неё.

Весперис усмехнулся, удерживая её ладонь.

— Быстро же ты сдаёшься. Ты привыкла размахивать огнём, как мечом, а здесь нужно работать скальпелем, — мягко поддразнил он. — Попробуй ещё раз. Ты умеешь играть на музыкальных инструментах?

— На скрипке, — недоуменно ответила Мара, не понимая, при чём здесь музыкальные инструменты.

— Отлично! Знаешь же, какая тонкая нужна настройка. Вот, здесь то же самое. Давай.

Она обречённо вздохнула, но подчинилась, представив, как крутит колки настройки.

— Ещё чуть-чуть… ещё немного… — подбадривал он. — Вот! Теперь возьми что-нибудь, что не жалко испортить.

Свободной рукой Мара потянулась за своими конспектами, открыла и переложила пальцы на страницу.

— Так, что дальше?

— Теперь тебе нужно не только испускать тепло, но и считывать его. И тогда ты почувствуешь разницу.

Она снова закрыла глаза. Сначала она не чувствовала ничего, кроме лёгкой шершавости бумаги и едва ощутимых вдавленных линий текста, но вдруг она уловила что-то. Чернила стали тёплыми, и она касалась пальцами букв так, словно они были выпуклыми. Конечно, она так сразу не могла понять, что именно было написано, но могла различить отдельные буквы и предлоги: вот «и», вот «в», вот «на»…

— Я чувствую… — восторженно прошептала она, и вдруг замерла и открыла глаза, уставившись на него. — Подожди… ты хочешь сказать, что ты всегда читаешь так? То есть, ты каждый раз используешь магию?

— Каждый раз, — он кивнул, чуть усмехнувшись.

Мара смотрела на него с новым уважением и восхищением. Она и представить себе не могла, каково это — жить в мире, где даже самый простой акт чтения требует такой глубокой сосредоточенности и терпения. Где каждая мелочь — целая магическая операция.

— Я и не думала, что для тебя обычные вещи такие сложные…

Весперис пожал плечами, откидываясь на спинку дивана.

— Скорее всего, это не так сложно, как тебе кажется. Просто ты привыкла к некоторым вещам, и они кажутся тебе обыденностью, как-то же чтение. Я не думаю, что прикладываю к этому больше усилий, чем ты, когда фокусируешь зрение, или что там ещё люди делают глазами.

Он замолчал, и по его лицу промелькнула тень.

— Все адаптируются, Мара. Мне просто пришлось найти свой способ. Ты удивишься, насколько сильным может стать человек, когда у него нет другого выбора. Но должен признать… — сказал он, позволив себе расслабиться, — иногда было бы неплохо видеть мир так, как видят его другие. Хотя бы раз… чтобы понять, что я упускаю.

Она не знала, что на этот ответить. Ей хотелось как-то помочь, что-то сделать, но что она могла?

Уловив её смятение, Весперис спохватился:

— Извини за это, — он сокрушенно покачал головой. — Я не должен нагружать тебя своими проблемами.

— Да нет, что ты… — пробормотала Мара. — Если бы я могла помочь хоть немного…

Весперис тепло улыбнулся.

— Тогда расскажи мне что-нибудь. У тебя приятный голос, мне нравится его слушать.

Мара густо покраснела, понимая, что никогда в жизни теперь не сможет разговаривать так же свободно, как до этой секунды.

— Правда? — как назло её голосовые связки тут же начали дрожать, сипеть и издавать прочие посторонние звуки.

— Правда, — он улыбнулся ещё шире. Казалось, ему доставляло удовольствие её смущение. — Расскажи мне что-нибудь про немагический мир.

Глава 32. Первое проявление

Несмотря на тёплые отношения с профессором Рэнсомом, теория стихий давалась Маре тяжелее, чем остальным учениками, которые привыкли мыслить этими формулами. И профессор даже не собирался давать ей поблажек. Мара сидела в библиотеке, уставившись на учебник, и чувствовала, как её мозг буквально закипает. Строки формул и абстрактных понятий плыли у неё перед глазами. Это было всё равно что впервые в жизни открыть учебник по математике сразу за восьмой класс.

Дамиан, сидевший справа, перегнулся через неё, словно она была пустым местом, потянувшись за карандашом Веспериса, и перегородил обзор на книги. Мара ткнула его в бок. Обычно это забавляло, но сегодня ей было совсем не до шуток. Она тяжело вздохнула и в отчаянии схватилась за голову.

— Я останусь на второй год… — хныкала она, уткнувшись лицом в ладони. — Я вообще ничего не понимаю!

Дамиан переглянулся с Весперисом.

— Слушай, Мара, ты можешь просто попросить помощи, — осторожно предложил он.

Она замерла, но затем только ещё раз вздохнула, будто всё уже безнадёжно. Она не привыкла просить о помощи и, по правде говоря, не умела этого делать. Дамиан понял это давно, и теперь уже он, раздражённо качая головой, забрал у неё тетрадь с записями. Весперис взял её учебник и быстро пробежал пальцами по страницам.

— Где ты застряла? — участливо спросил он.

— Я застряла везде, — простонала она, не отнимая рук от лица. — Просто бросьте меня здесь, я умру в этой библиотеке.

Дамиан, усмехнувшись, ткнул в одну из её записей, показывая на ошибку.

— Если бы ты перестала писать вот эту формулу вверх ногами, тебе, возможно, стало бы легче, — поддразнил он.

Мара смотрела на схему, стараясь не чувствовать себя полной идиоткой, но каждый раз, когда ей что-то объясняли, она ощущала себя маленькой девочкой, пытающейся понять элементарные вещи. Однако, под руководством Веспериса и Дамиана, она начала улавливать смысл. Их терпеливые объяснения, которые они чередовали друг с другом, помогли ей разложить всё по полочкам, и спустя некоторое время она поймала себя на том, что ей действительно начинает что-то проясняться.

Уже было поздно, и в библиотеке почти никого не осталось, когда они наконец смогли отложить учебники. В окна угрожающе бился, завывая, холодный ветер, но внутри было тепло и уютно. Помещение, наполненное запахом старых книг, словно отгородило их от всего мира. На их столе громоздились записи, свитки и несколько чашек с остывшим чаем. Дамиан сидел напротив на столе, покачивая ногой. Весперис рядом закрывал книги и методично складывал их одну на другую. Мара задумчиво смотрела на люстру на потолке, оперевшись локтями на стол и подперев подбородок, и вдруг поняла, насколько ей хорошо и спокойно рядом с ними обоими.

— Знаете, — нерешительно протянула она. — У меня раньше никогда не было… друзей.

Дамиан перестал качать ногой и уставился на неё.

— В смысле… совсем?

— Ну, не совсем совсем, — добавила она. — У меня было много… м — м—м… краткосрочных отношений. Знаете, как это бывает: встречаешь родственную душу, и вы сначала неразлучны, но через какое-то время становитесь словно незнакомцы. Дружба гаснет так же быстро, как вспыхнула. И ты