Дурень. Книга вторая. Позывной "Калмык" - Андрей Готлибович Шопперт

А ей не надо. Не получается никак у Аньки бока отъесть. Так шкирлёй и ходит.

Расстроил Пахом Сашку при прощании окончательно, узнав, что квартиру они сняли за сто пятьдесят рублей, он сел на лавку и за голову схватился.

— Да я бы вам квартиру чуть поплоше из трёх комнат за пятнадцать рублей в месяц нашёл. Ох, не умеете вы деньги считать барынька. Ох, тяжко вам в жизни придётся. А столяра я завтра пришлю, он по-божески берёт. За таку работу? Ну не знаю. Он тут мебель месяц с гаком делал однем графьям, так пятьдесят рубликов взял на серебро. Ну и у вас поди стоко ж возьмёт. Но энто вы сами завтрева договаривайтесь.

— Саша, а что мне, может, нужен корсет? — скорчила рожу Анька, когда еле живые они повалились на кровать.

— Это для жирных, а ты сейчас попрыгаешь на мне и похудеешь.

— Не, не сегодня. Сегодня спать.

Глава 19

Событие сорок восьмое

Усеян плошками кругом, Блестит великолепный дом.

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

— Анна Тимофеевна, вот вы где⁈ — на кухню Афанасий Александрович Радищев вошёл как-то бочком, боясь очевидно прикоснуться к неприготовленной и не разложенной по тарелкам еде. Он был в зелёном мундире с золотым шитьём и даже орден какой-то поблёскивал на груди.

Сашка с Анькой, попробовав стряпню Варпу — она же Варька, пожалели беднягу Грибоедова. Мало того что убили его персы, науськанные англичанами, так ещё и мучался он, живя в Петербурге — приходилось есть бедолаге несъедобную стряпню этой Варпу, ну, если она не врёт.

Потому, пришлось бросить все дела и учить представительницу братского чухонского народа азам кулинарии. Сейчас занимались приготовлением салата Оливье и майонеза с кетчунезом, так как основным блюдом должны были стать пельмени. Кетчупа чутка привезли с собой. Помидорки пока небольшие Сашка выращивал, но сотнями кустов, и на кетчуп их уже хватает. Опять же сладкий перец тоже немного выращивают.

— Афанасий Александрович, у нас через час примерно ужин, не составите нам компанию? — Анька облизнула палец, которым проверяла консистенцию полученного майонеза.

— Кхм. Почему бы и нет. Анна Тимофеевна, у меня для вас письмо от господина Виельгорского Михаила Юрьевича. Вот, довелось на старости лет почтальоном поработать, — вытянулся во фрунт и протянул свёрнутый в трубочку листок белой бумаги полицмейстер Санкт-Петербурга. Словно не письмо частное передавал, а как минимум ультиматум паше какому турецкому. Даже головой мотнул сверху вниз.

— Напрашиваетесь на комплемент, Афанасий Александрович? Какой же вы старый⁈ — Анька изобразила строгость на моське своей и погрозила пальцем полицмейстеру, — Знаете, что там? — кикимора показала руки, измазанные в муке.

— Так точно. Это приглашение от князя Ивана Сергеевича Мещерского и его супруги княгини Софьи Сергеевны Мещерской посетить завтра их в пять пополудни. Будет литературный вечер. Там есть приписка от господина Виельгорского, что будет Александр Сергеевич Пушкин с супругою. Будет так же Пётр Андреевич Вяземский и Александр Иванович Тургенев.

— Ого, — Сашка мысленно присвистнул. Он всё думал, как ему на Пушкина выйти, а тут буквально на четвёртый день их пребывания в Северной Столице… Тьфу просто в Столице сразу и сведёт их судьба с поэтом или пиитом. Правильно они тогда пригрели Мишек — Глинку и Виельгорского.

— Обязательно воспользуемся этим приглашением, любезный Афанасий Александрович, а вы воспользуйтесь нашим. Ждём вас через час с супругою.

— Кх, Камилла Ивановна отбыла на днях в имение. Это в Верхнем Аблязове Кузнецкого уезда Саратовской губернии. Вреден ей климат Петербурга. Чахотка развивается, — лицо полицмейстера вытянулось. Переживал за супругу. Ну Кох бы тоже переживал, он точно знает, что в ближайшие сто лет лекарства от туберкулёза не найдут. Хотя что-то про пчелиную моль слышал.

— Сочувствуя вам. Я составлю ей сбор грудной, передам вам за ужином, — кикимора не удержалась. Сашка просил её не хвастать, что она травница. Купчиха, поэтесса, травница, кулинар — лишку для молодой девицы.

— Вы ещё и доктор? — выпучился полицмейстер. Ну, вот, началось.

— У меня бабка была известной травницей. Кое-какие знания и мне передала.

Пришёл на званный ужин Афанасий Александрович уже в штатском костюме. Сюртук английский из серой тонкой шерсти, платок на шее завязан. Как денди лондонский одет, он, наконец, увидел свет.

Свет — это не сливки петербуржского общества. Свет — это лучистая энергия, данная нам в ощущение.

Сашка затеял эксперимент. Послужило толчком объявление в газете. Он-то в своей глуши к такому не привык, а тут проснулся утром, зарядку делает, и тут из открытого окна, Ванька, чтобы ему пусто было, так натопил, что к утру дышать просто нечем стало, баня настоящая, крики пронзительные стали доноситься. Сашка выглянул в окно. По Грязной улице шёл мальчишка газетчик и кричал новости, размахивая кипой газет. Любопытство сгубило кошку. Кох Ваньку послал за газетами. Ну, так себе новости, но и бог с ними, советы Николаю Палычу, как рулить страной, Кох точно давать не собирался. У того до Крымской войны и так всё не плохо получалось. А до войны той ещё двадцать лет. Если и вмешиваться, то не за двадцать же лет.

А вот реклама всякая Сашку заинтересовала. А одна так совсем заинтересовала. Виктор Германович днём оделся и прогулялся с Ванькой до разрекламированного магазина братьев Кох. Потому и бросилось объявление сразу в глаза, что родичей может нашёл. Торговали братья свечами и масляными лампами. Магазин располагался на углу Большой Морской и Гороховой улиц.

Сашка на сто процентов был уверен, что парафиновых свечей ещё нет. Их же из нефти делают. И при этом там совсем не простая технология. Но оказалось, что как-то уже научились в Европах получать парафин. Так в этом же магазине и другой культурный шок. И стеариновые свечи уже есть. А Виктор Германович планы обогащения строил когда, то о стеариновом заводике, о свечном заводике, задумывался. Нужно то всего освоить перегонку уксуса из древесины. Оказалось и здесь его опередили. И совсем был удивлён Сашка самыми дорогами свечами.

Немца Иоганна — младшего Коха Сашка подробно расспросил о всех диковинках. Тот, услышав из уст азиата вполне сносный немецкий язык, свой язык распустил, перышки распушил и поведал много чего интересного, можно это и лекцией назвать.

— Лучины мы тоже продаём, но так, по старой памяти, скорее. На других покупателей перешли. Средние и высшие сословия могут