Красавчик. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

Я уселся рядом с Ольгой, проверил настройку инструмента.

Отыграл вступление и запел:

– На ковре из жёлтых листьев в платьице простом…

…Сегодня я исполнил пять песен – все они были из моего «университетского» репертуара. Сорвал свою порцию оваций. Натёр отвыкшие от касаний к струнам подушечки пальцев. После полуночи Ольга и Пётр Порошины повели Василия и Серёжу спать. Я вернулся в жилой корпус вместе с ними (хотя Аркадий, Нарек, Рита и Валентина пригласили меня на ночную прогулку – гулять я не пошёл). Запаха Алёниных французских духов на лестнице и в коридоре около двери своей комнаты я не почувствовал.

Ночью Алёна не пришла.

В среду утром, после зарядки, я снова не встретил Лебедеву на пляже.

* * *

Днём я разговорился с вахтёршей. Дежурившая в коморке на первом этаже женщина обычно была неразговорчивой. Но сегодня под напором моего обаяния она оттаяла. Называла меня «Серёженькой», угостила печеньем и карамельками. Мы выпили по чашке растворимого «контрабандного» кофе, посплетничали.

Ни о каких заселившихся в пансионат артистах женщина не слышала. Призналась, что несколько раз видела «странную» молодую женщину в соломенной шляпе и с родинкой под губой. Вот только ни номер её комнаты, ни даже этаж не вспомнила. Зато заверила меня, что вчера в пансионате не было «несчастных случаев».

– … Всё, как обычно, Серёженька, – сказала она. – Врачи тут не появлялись, никто вчера не утоп. Я бы точно узнала, если б стряслось что-то эдакое. Всё как обычно, Серёженька. Люди, как люди: мусорят, орут, ругаются.

* * *

– Она не утонула, – сказал Александров. – Я поговорил со спасателями на пляже. Ни вчера, ни сегодня, ни даже позавчера никто на пляже и около пансионата не утонул и не пропал без вести. Может, твоя подруга уехала? Что-то случилось, и она умчалась отсюда. Впопыхах с тобой не попрощалась: опаздывала на автобус.

Я пожал плечами, ответил:

– Возможно. Скорее всего, так и было.

Я заглянул в тарелку. На обед сегодня подали гречневый суп. В другой предназначенной мне тарелке лежали серо-белые макароны и две румяные сосиски.

– Что думаешь делать, Серик? – спросил Давтян. – Ты же не допустишь, чтобы женщина испортила тебе отдых? Сегодня снова будут танцы. Там соберутся все красивые женщины пансионата. Умницы, красавицы. Выбирай любую! В прошлый раз у меня глаза разбегались: будто в цветочной оранжерее побывал!

– Можно и раньше выбрать, – сказал Александров.

Он взглядом указал мне за спину и сообщил:

– Сергей, рыженькая по-прежнему с тебя глаз не сводит.

– Она и на танцы придёт, – сказал Нарек. – В прошлый раз я её там видел. Вон, она и сейчас с подружками о чём-то договаривается. Наверняка уже вечерние танцы обсуждают.

Позади меня прозвучал заразительный звонкий девичий смех. Давтян и Александров улыбнулись, приосанились.

Я хмыкнул, качнул головой и окунул ложку в суп.

* * *

Всё же поддался на уговоры Нарека и Аркадия: вечером отправился вместе с ними на пляж. Шёл я во главе нашего отряда вместе с Петром Порошиным. Как и Петя, я глазел на загорелые женские тела, которых вблизи пляжа было предостаточно. Рассказывал Порошину о песнях, исполненных мною вчера вечером. Я в очередной раз отметил, что быть представителем Дальнего Востока среди москвичей, в моём случае – превосходное прикрытие. Все мои странности жители столицы объясняли расстоянием от Москвы до Владивостока. Я им казался представителем иной культуры и едва ли не иного мира.

Нарек и Валентина шли позади нас. Поначалу они беседовали о своих московских делах. Но вскоре притихли: прислушивались к моим рассказам. Я пару раз обернулся. Нарочно проигнорировал взгляд Кудрявцевой. Посмотрел на шагавших рука об руку Аркадия и Риту. Отметил, что эта парочка на мою болтовню внимания не обращала – они увлеклись собственной беседой и вместе следили за Василием, подбиравшим по пути к пляжу с земли блестящие крышки от бутылок. Ольга Порошина и пятилетний Сергей Петрович замыкали шествие – Серёжа шмыгал носом и выслушивал строгие мамины нотации.

На пляже наша организованная группа оккупировала участок земли около будто бы неуничтожимой земляной крепости. Разбились на парочки «мальчик-девочка». Детям постелили на песке отдельное одеяло. Я остался в одиночестве. Сложил свою одежду рядом с вещами Порошиных и сразу же пошёл к воде. Меня догнал Пётр и снова предложил заплыв к буйкам. Я согласился. Улыбнулся выходившим из воды женщинам – их взгляды вернули мне хорошее настроение. Пробрался на глубину между замершими на мелководье пенсионерами и детишками. С головой окунулся в тёплую морскую воду.

Заплыв к буйкам я снова выиграл. Особенно не напрягся, но всё равно опередил Порошина на три-четыре метра. Махнул уплывшему в направлении турецкого берега Петру рукой. Улёгся на воду, зажмурил глаза. С четверть часа после заслуженной победы я лежал на спине, покачивался на волнах. Смотрел на небо, на облака и на чаек. Сообразил вдруг, что уже несколько дней не думал ни о генеральской жене, ни о разыскивавших меня в двухтысячном году служителях закона. Те события теперь казались давними и подзабытыми. Словно между ними и сегодняшним днём прошло как минимум тридцать лет.

– … Что плохого в том, что я помогаю хорошим людям? – говорил Давтян.

Обращался он не только к нахмуренному Александрову, но и к прислушивавшимся к их беседе женщинам: Ольге, Рите и Валентине. Я остановился в двух шагах от Нарека – с моих рук и ног на песок падали капли морской воды. Я проигнорировал взгляд Кудрявцевой, улыбнулся Рите. Взглянул на копошившихся около стен песчаной крепости детей.

– Почему же ты не помогаешь всем? – спросил Аркадий. – Почему твои дружки получают хорошие куски мяса, а все остальные граждане довольствуются жилами и костями? Или прочие советские граждане не «хорошие люди»? Что бы ты знал: для закона нашей страны все граждане Советского Союза равны. Об этом написано в нашей конституции. Почитай, если не веришь. Так почему для вашего магазина есть категория граждан, которая «равнее» других?

Александров развёл руками.

Нарек вздохнул и покачал головой.

– Законы страны я уважаю и соблюдаю, – ответил он. – Спроси кого угодно. Они тебе скажут, что Нарек Давтян законопослушный гражданин. Какие законы я нарушу, если помогу другим работникам гастронома? Никаких. Моя работа, Арек – рубить говяжьи и свиные полутуши. Свою работу я выполняю честно. Никаких других денег, кроме положенной мне по закону заработной платы, я за это не получаю. Где ты видишь здесь нарушение закона, Арик?

– По закону, всё полученное магазином мясо ты должен выложить на прилавок!..

– Почему я такое должен, Арик? Назови мне этот закон.