Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка

условиях чиновники Египта не поедут в Энгоми, чтобы о чем-то просить самим. Для чати подобное унижение будет означать конец, полный и бесповоротный. Его уничтожат свои же. Но даже то, что передали его приглашение, означало многое. Они прогнулись, но теперь просто стараются сохранить лицо.

Лихие кормчие Энгоми давно уже ходили в Египет напрямую, тратя вместо привычных десяти дней три. Даже ночью они, держа за спиной звезду Собачий хвост, шли точно на юг. Месяц Гермаос на дворе, а это время, когда море наиболее спокойно. Штормов сейчас не бывает, а потому и риска почти нет. Нет смысла ползти вдоль берега, подвергаясь куда более вероятной опасности. Банды «живущих на кораблях» уже вполне обжились в южном Ханаане. Египтяне сами поселили их там, в надежде, что они примут на себя натиск других племен.

Так, совсем скоро Рапану сошел на пристани Пер-Рамзеса, передав портовым писцам гору слегка отесаных бревен, лишенных коры. Полуголый толстячок в грубом парике и короткой юбке коршуном бросился к кораблю, словно пытаясь обнять драгоценный груз, а следом бежал еще один, пылая чиновничьим рвением. Стражники-нубийцы, патрулировавшие порт, скалили белоснежные зубы и без стеснения тыкали пальцами, обсуждая нелепый вид чужака. И впрямь, Рапану сегодня не в плаще, а в легком, почти невесомом халате с рукавами. Немыслимая роскошь, что пошла недавно в народ, спустившись с Царской горы. Рапану по праву гордился собой. Халат получился на загляденье: длинный, почти до земли, расшитый золотыми и пурпурными нитями, и с серебряными пуговицами. Такого еще нет ни у кого. Три его жены потратили не один месяц, пока создали такую красоту.

Бросив прощальный взгляд на корабль, купец поморщился. Везти брус и доску куда выгодней, но говорить об этом рано. Первую лесопилку только-только ставят в горах Троодоса на Кипре. Но даже так фракийская сосна получается куда дешевле кедра, ведь ее не волокут с гор, надрывая жилы, а сплавляют по реке прямо к борту. Кедр же, самые крупные бревна которого сидонцы тащили сюда неделями, приходилось привязывать к кораблю крепкими канатами и так буксировать до самого Пер-Рамзеса. Это было чистым мучением. Оттого-то, хоть и грабили египтяне своих фенху нещадно, цена такого дерева все равно получалась чудовищно высокой.

Рапану вслушался в восторженное щебетание писцов, любовно гладивших круглые бока толстенных сосен. Они давно не видели здесь такого. Торговая блокада, которую установил Господин Моря — а именно так называли теперь царя Энея — давала свои плоды. Рапану причмокнул губами, вспоминая, как они втайне выкупили почти весь кедр, что заготовили за зиму сидонцы. И выкупили его по хорошей цене, отдав за него груз соленого тунца. Если египтяне узнают, получится очень некрасиво. Именно поэтому в этой схеме задействовали торговцев с независимой Эвбеи, накинув им за участие немного серебра. Рапану вытянул губы трубочкой, а потом его круглое кошачье лицо осветила счастливая улыбка. Он всегда радовался, когда получалось обдурить кого-то. А когда получалось обдурить зазнаек-египтян, радовался вдвойне.

Его приняли по местным меркам незамедлительно, буквально на третий день, и это тоже говорило о многом. Когда писец, стоявший перед входом в заветную дверь, попытался снять с Рапану халат, купец так рыкнул на него, что тот лишь испуганно отдернул руки и промямлил что-то про величие господина нашего чати и дерзость ничтожного купчишки. Рапану гордо отвернулся, зная, что эти двери откроются перед ним в любом случае. А еще сегодня он заговорит первым.

Привычный полумрак покоев второго лица Страны Возлюбленной ударил в нос Рапану тяжелым запахом ароматных смол и духоты, идущей от бронзовых ламп. Купец вошел и с достоинством поклонился, глядя в чисто выбритый подбородок визиря. Он не видел, скорее почувствовал, как у того ходят желваки от гнева, но это его не напугало. Напротив, он набрал воздуха в грудь и произнес.

— Славься, слуга Гора.

Речевку о том, что он прах у его ног, Рапану опустил, и напряжение в покоях визиря еще более усилилось. Рапану шкурой чуял гнев этого могущественного человека и наслаждался им.

— Сегодня, о господин чати, — почтительно продолжил он, — я облечен полномочиями посла. Прошу слугу Ра называть меня именно так, иначе ущерб чести моего повелителя будет непозволителен.

— Господин наш чати вопрошает, посол, — услышал Рапану голос глашатая. — Что за бревна ты привез в Страну Возлюбленную?

— Это сосна из Фракии, о великий, — поклонился Рапану. — Это не заменит кедр, но цена его примерно в два раза меньше. Нет нужды тратить драгоценное дерево на простые поделки, если есть отличная сосна.

— Господину нашему чати угодно знать, сколько такого дерева передаст в дар Великому Дому твой царь, — услышал Рапану надменный голос писца.

— Нисколько, — спокойно ответил купец. — Мой господин не дарит ничего и никому. Он продает, и у этого товара есть твердая цена. Эта партия будет пробной. Если мы договоримся, то такие корабли пойдут в Страну Возлюбленную в том количестве, которое потребуется Великому Дому. Леса Фракии — это не скудный Ханаан. Они не имеют ни конца, ни края. Но для этого мы должны прийти к соглашению. У моего господина есть ряд условий. Если они будут исполнены, он снова откроет морские дороги.

— Говори, — последовал хлесткий ответ.

— Прежде всего, — набрал воздуха в грудь Рапану, — мой повелитель требует, чтобы сын Ра, Могучий бык и Господин Неба именовал его братом. Он повелитель Алассии, Вилусы и Аххиявы, и он не примет иного обращения.

— Согласны, — послышался ответ. — Цари Аххиявы издревле именовались Великим Домом братьями, как и цари хеттов.

— Мой господин согласится торговать с Великим Домом только на основании договоров, скрепленных печатями, — продолжил купец. — Там будет указано количество товара, его свойства и его цена. А также будет указано, что и в каком количестве поставит в ответ Великий Дом. И какого качества, если это зерно. Тамкары великого царя будут сами проверять каждый мешок, а писцы не станут им мешать. И не станут пытаться всучить зерно качеством хуже.

— Это возможно, — услышал Рапану после небольшой паузы.

— Мой господин хочет, чтобы его купцы могли селиться в специально отведенных местах. Там, где им позволит господин наш чати. И никто не станет препятствовать им в том, чтобы попасть в свои дома. Они вольны жить там, сколько захотят.

— И это возможно, — раздался ответ.

— Мой господин желает убрать все поборы с купцов, — нажал Рапану. —