Сибирское образование - Николай Лилин

Казаки не передали его вооруженным силам; некоторое время они держали его в качестве конюха. Ему приходилось чистить лошадей казаков Алтая, на юге Сибири, и ухаживать за ними. Они относились к нему хорошо, и между ним и казаками завязалась дружба.

Боришка был родом из Ига, страны ниндзя и ассасинов. С детства его учили сражаться как оружием, так и голыми руками. Казаки тоже любили сражаться холодным оружием и реслинг, поэтому Боришка обучил их приемам своей страны и перенял их.

Боришка ненавидел японцев, и особенно самураев и императора; он говорил, что они эксплуатировали людей, которые были вынуждены подчиняться многим несправедливостям. Он сказал, что записался в армию только в отчаянии, из-за несчастной любви. Девушка, в которую он влюбился, была выдана замуж за другого мужчину, который был богат и влиятелен.

Казачий атаман, или лидер (крупный, сильный мужчина, типичный южанин-сибиряк), особенно любил его. Однажды, по словам Боришки, они вызвали его из конюшни. Он вышел на плац, где казаки ждали его, встав в круг.

«Теперь все японцы мертвы, — сказал атаман, — Япония проиграла войну, и вы можете возвращаться домой. Но сначала я хочу, чтобы вы сделали одну вещь…» Атаман сделал знак молодому казаку, который принес два меча: один принадлежал Боришке — он носил его на поясе, когда казаки спасли его, — а другой, шашка, был типичным мечом сибирских казаков, намного тяжелее, чем тот, которым пользовались казаки в других частях России, потому что сибиряки также использовали его для колки дров. Меч такого типа может весить целых семь килограммов, и мужчины, способные носить его, могли бы в бою разрубить человека надвое от головы до бедра.

Атаман взял два меча и сказал ему при всех:

«Мы хорошо относились к вам, и вам не на что жаловаться, но теперь я хочу выяснить, послужила ли вам попытка оккупировать СССР уроком. Вот два меча. Если вы поняли, что воевать с нами было несправедливо, сломайте свой японский меч нашим казацким, и мы позволим вам остаться с нами, и вы сами станете казаком. Но если вы считаете, что ваша война была справедливой, сломайте наш меч своим, и мы отпустим вас свободными, куда вы хотите, и да поможет вам Бог; мы не причиним вам вреда.»

Боришка не знал, что делать. Он не хотел становиться казаком, но и не думал, что война против русских была хорошим и справедливым делом. И больше всего он ненавидел японцев.

Поэтому он поднял свою саблю, поцеловал ее, как казаки целуют свои сабли, и повесил ее на пояс, на прежнее место.

Атаман с интересом наблюдал за ним, пытаясь понять, что он задумал. Многие казаки были уверены, что Боришка сломает их саблю.

Но вместо этого он поднял шашку, тоже поцеловал ее и вернул атаману.

Все потеряли дар речи, а атаман расхохотался:

«Ну, Боришка… Ты умный человек, японец!»

«Я не японец, я из Ига, и мой меч тоже из Ига», — ответил он.

«Ну, ты действительно хороший парень, Боришка; ты никогда не должен забывать, кто ты есть, и никогда не предавать свои традиции… Ты должен гордиться; только так ты сохранишь свое достоинство!»

Итак, Боришка еще долго оставался с казаками, но с того дня ему разрешили носить с собой саблю.

Когда казаки вернулись в Сибирь и на Алтай, Боришка отправился с ними. Атаман взял его к себе в дом, и там Боришка познакомился со своей будущей женой, старшей дочерью атамана Светланой. Они поженились. Из уважения к ней Боришку крестили в православной вере с именем Борис, чтобы церемонию можно было провести в церкви. Они построили свой дом и жили там, в маленькой деревушке на реке Амур.

Затем в один прекрасный день атаман был внезапно арестован сталинскими спецслужбами, а некоторое время спустя расстрелян как предатель. Боришка был очень огорчен; он думал, что это все его вина, тогда как на самом деле к нему это не имело никакого отношения: в тот период советское правительство выделило многих казаков, потому что они не разделяли его коммунистических идей и все еще питали определенную симпатию к анархии и автономии.

После его смерти атаман был объявлен «врагом народа», а члены его семьи были депортированы в Приднестровье вместе со многими другими сибиряками.

Боришка все еще помнил то долгое путешествие. Поезда, по его словам, обычно надолго останавливались на рельсах, и вы не могли выйти, потому что их охраняли вооруженные солдаты. Иногда два поезда, следующие в противоположных направлениях, останавливались рядом друг с другом; в одном были люди из европейской части СССР, которых отправляли в Сибирь, а в другом — наоборот. Он слышал, как кто-то кричал из одного поезда:

«О Боже, они везут нас в Сибирь! Там слишком холодно, мы все умрем!»

И кто-нибудь ответит с другой:

«О Боже, они отправляют нас в Европу! Там нет лесов, только голые холмы, мы умрем с голоду!»

Во время этого путешествия Боришка встретил нескольких сибирских урков. Он присоединился к ним, потому что они были единственными, кто, казалось, не был в отчаянии. В некотором смысле у них было надежное будущее; в Приднестровье их уже ждало довольно развитое сообщество.

Боришка рассказал свою историю одному из них, пожилому человеку, которого уважали все остальные, и был успокоен:

«Не бойтесь, оставайтесь с нами: наши братья в Приднестровье. Если ты справедливый человек, у тебя скоро будет дом, и ты сможешь воспитывать своих детей вместе с нашими детьми, пусть Господь благословит всех нас…»

Урки и казаки всегда были на одной волне и хорошо ладили: обе группы уважали старые традиции, любили нацию и свою родину и верили в независимость от любой формы власти. Оба в разные эпохи подвергались преследованиям со стороны различных российских правительств за их стремление к свободе. Просто урки были более экстремистскими и имели особую иерархическую структуру. Казаки, с другой стороны, считали себя свободной армией и поэтому имели военизированную структуру; в мирное время их основным занятием было разведение скота.

Когда они прибыли в Транснистрию, Боришку и его жену приютила семья урков, как и обещал им старик.

Боришка сразу почувствовал себя как дома. Для него урки имели много общего с жителями страны, откуда он родом, Ига. Они были сплоченными, крайне анархичными и имели сильные криминальные традиции.

Вскоре он включился в бизнес сибирских преступников, которые уважали его, потому что он все понимал в их законе; он был человеком слова и справедливым.

И мало-помалу он стал одним из