Деньги не пахнут 4 - Константин Владимирович Ежов

– Значит, и здесь действует свой "потолок"….

Эти слова прозвучали как приговор. В воздухе запахло металлом, словно перед грозой: сдерживаемая злость, обида и унижение висели над столом невидимым облаком.

В комнате повисла тишина, плотная и тягучая, как дым от дешёвых сигар. Слова о невидимой стене – барьере, сдерживающем тех, кто не рождён в нужной семье и не вписан в правильный круг, – задели Шарму до глубины. На лице его мгновенно проступила мрачная тень.

– Мы с тобой разные, – процедил он, словно выплюнул камешек изо рта.

Тонкая усмешка коснулась губ собеседника:

– Разумеется. Ты – операционный директор. Далеко не каждая фигура доходит до этой клетки на шахматной доске. Особенно если речь идёт о человеке с азиатскими корнями.

На пол упал взгляд, задержался на сером ворсе ковра, и в воздухе разлилась горечь невесёлой усмешки.

– Есть пословица: дракон может подняться даже из маленького ручья. В ней вера – талант способен преодолеть бедность и тесные берега. Казалось, Америка тоже жила по этому закону. Но истина оказалась несколько иной.

Словно тяжёлый камень, сорвался вздох.

– Был один друг. Выпускник Гарвардской школы права, лучший из курса. Трудное детство, но блестящий ум. Его приняли в крупную юридическую фирму – тогда все говорили: "Вот он, дракон". Но прошло семь лет… и партнёром стал вовсе не он. Партнёром стал белый сокурсник, который в Гарварде больше гулял и пил, чем учился.

Такие истории в Америке случаются каждый день. И когда их рассказывают, у рассказчиков наступает будто амнезии, и они вдруг и сразу забывают, что лучшими управленцами становятся не отличники, а как раз троечники и естественно, что такого человека и поднимают вверх независимо от расы и вероисповедания. Но отличникам-то ведь очень обидно, они вот жопу рвали, а никто этого в итоге не оценил. И начинаются рассказы, про то что вот это из-за расы, пола или неправильной школы. Хотя надо признать, что и такое бывает, что предпочтение отдают тому, кого лично знают, а не какому-то неизвестному выскочки. Человек есть человек. Но этого Шон не добавил, не правду он искал, а пытался надавить на собеседника в нужном ключе.

– Товарищу тогда сказали: чтобы стать партнёром, нужен другой талант. На этом уровне уже важнее всего умение вести клиентов. Иными словами, нужно не только образование, но и происхождение, и связи. Всё то, что называется "социальным капиталом".

Дети юристов всегда лучшие юристы чем те, кто этим занимается в первом поколении. Лила династии в том и лежит. Этого он тоже не сказал, поскольку это шло в разрез с тем ключом в разговоре, который он применял.

Зато прекрасно так намекнул, что верхние этажи общества принадлежат тем, у кого этот капитал есть: белым, богатым, наследующим фамильные клубы, дорогие школы, элитные университеты. И это отличная отговорка для тех, кто не дотягивает.

Голые способности редко открывают двери. Они крайне редки сами по себе. Потому специально стараются педалировать на иллюзию равных возможностей разбивающихся о реальность. Достаточно вспомнить Джерарда: даже после того как ему принесли целое состояние, в глазах его всё равно светилось подозрение. Особенно если не упоминать того, что у него изначально было подозрения на мутные схемы какого-то мужика вокруг его сестры.

Тех, кто поднимается благодаря таланту, а не по наследству, система встречает не аплодисментами, а холодом. Правильно, ведь сначала нужно доказать, что ты реально чего-то стоишь. Никто ведь тебя не знает и поручиться за тебя не может, а риск, он везде риск. Но естественно, чтобы получить кусок халявы в обход системы нужно давить на другие кнопки, что обычно и делается. Вот я азиат, потому у меня и всё плохо. Был бы женщиной, плохо было бы поэтому.

Шарма не мог этого не знать. Но поверили ли ему до конца, позволили ли войти в круг "своих"? Его лицо стало каменным, когда прозвучало:

"Казалось, ты пробил потолок, заняв место в C-suite… Но за ним оказался другой, выше и толще прежнего."

Под "C-suite" подразумевались вершины – кресла генерального директора, операционного директора, финансового директора.

Взгляд, полный притворного сочувствия, скользнул по его лицу. В этом взгляде читалось: "Даже тебе приходится упираться в тот же потолок. И прекрасно понятно, как это ощущается."

Шарма ещё больше замкнулся в себе, черты лица заострились, голос снова хрипло повторил:

– Мы разные.

– Конечно, сказал лишнее. Прости, не хотел задеть, – прозвучали слова извинения, но выражение жалости с лица не исчезло. Напротив, оно стало мягче, словно сожаление о том, что пришлось коснуться больного места.

А затем разговор ловко ушёл в сторону:

– Так о чём мы говорили? Ах да, о причинах инвестиций совета директоров.

Лилиана, словно зритель на премьере, нетерпеливо вмешалась и вернула беседу на прежнюю дорогу. В глазах её блеснул азарт, будто перед ней разворачивалась драма. Остальные участники встречи, пятнадцать человек, смотрели с тем же напряжением.

Шанс был схвачен. Голос зазвучал спокойно, почти буднично:

– Не стоит ломать голову над этим. У совета были свои причины, и нам их всё равно не узнать.

Но взгляд оставался прежним – в нём по-прежнему таилась жалость, будто говорилось без слов: "Ты – азиат, COO, которого держат в стороне. И ради твоего достоинства не буду копать глубже."

Если бы Шарма замолчал теперь – это стало бы признанием.

Тусклый свет люстры падал на стол, блестя на полированных папках и разложенных графиках. В воздухе стоял густой запах кофе, смешанный с лёгким ароматом дорогого лосьона, которым пользовался Шарма. Он держался так, будто его плечи подпирали потолок, будто весь мир обязан был слушать его монолог. Взгляд его был колюч, губы кривились в насмешливой усмешке.

– Это нелепо, – сорвалось с его уст, и воздух будто зазвенел от этого сухого звука.

Не выдержал. Гнев в его голосе был предсказуем.

Он презрительно хмыкнул, резко откинулся на спинку кресла и, скрестив руки, заговорил с таким видом, будто открывает перед залом театра великую тайну:

– Ты вообще понимаешь, что такое настоящая ценность "Теранос" и "Ньютона"?

Слова посыпались как мелкие камешки, со звоном, с самодовольным блеском в глазах.

– Это не просто удобство или скорость. Это куда большее. С "Ньютоном" отпадает нужда в гигантских лабораториях и бесконечных машинах для анализов. Один прибор размером с небольшой принтер – и всё, его можно поставить хоть в супермаркете, хоть в офисе, хоть в аэропорту. Никаких больниц, никаких очередей. Диагностика станет доступна везде