Гарпунер - Андрей Алексеевич Панченко

— Ну ка ща пацаны! — усмехнулся я, вот и выход нашёлся — фуражку померить дам тому, кто вещи поможет до дома донести. Бабушка моя дома?

— Баба Таня дома! — самый шустрый из пацанов тут же вцепился в мой рюкзак, немного отстав от него второй мальчуган выхватил маленький чемоданчик жены — а не обманешь?!

— Не ссы, моряк ребёнка не обидит! — успокоил я паренька и подхватив Ирку под локоть двинулся по деревенской улице — веди, Сусанин.

— Я Саня! Сам ты Сусанин! Перекись! Ой! Извини, я больше не буду обзываться! — пацанёнок отбежал подальше, испуганно вцепившись в мой вещмешок.

— А почему Перекись? — с улыбкой спросила жена.

— Потому что он белобрысый, как будто волосы красит! — злорадно пояснил ей один из тех пареньков, который был не так сообразителен, как первый и второй, и не успел завладеть чем-то из моих вещей, а значит и пролетал мимо примерки настоящей морской фуражки. Ирка весело засмеялась, а я не знал, как себя вести.

— Так, Сусанин упустил своё счастье, сдай ТМЦ следующему по очереди — я тоже немного решил позлорадствовать. Оставлять без ответа такое нельзя, но и бить десятилетнего пацана не наш метод. Был бы это мужик, я бы терпеть не стал ну а с этого чего возьмёшь? Дети…

— Витя прости! Я больше не буду! Пожалуйста! — Санька готов был зареветь, а к нему со всех сторон решительно подступались ребятишки, которым выпал ещё один негаданный шанс в жизни.

— Ладно! На первый раз прощаю, но в следующий раз я тебе якорь подарю, не навсегда конечно, но на пару дней он будет только твой! Личный! — сощурив глаза выдал я.

— Что за якорь?! — паренёк аж задохнулся от любопытства и желания заполучить такой неожиданный нештяк — где он?!

— Он у меня на бляшке ремня, а будет на твоей заднице отпечатан, если за языком своим следить не будешь мелкий!

За разговорами мы незаметно подошли к небольшому бревенчатому домику. Запущенно тут всё как-то. Двор зарос, плетень покосился и почти упал, деревянные ступеньки дома представляли из себя набор старых, прогнивших досок, одна из ставен, висела на одной петле, подвязанная какой-то верёвкой, что бы не упала. На крыше не хватает дранки. Сразу чествуется, что нет мужика в доме!

— Вы чего тут у меня под окном шумите?! –из дома показалась маленькая, сгорбленная старушка с веником в руке, который без сомнения нужен был ей не для того, чтобы улицу мести — сейчас как дам! Витюха?!

Бабуля, выронив своё «оружие» и в два прыжка оказалась около меня, обняла своими сухонькими руками и уткнувшись лицом в мой живот. Совсем пушинка! В ней весу то, наверное, килограмм сорок всего! Я застыл, не зная, что делать, но старушку обнял, она была искренне рада меня видеть.

— На долго? — старушка подняла на меня своё сморщенное, заплаканное лицо.

— Завтра уехать придётся, извини ба, служба у меня теперь такая — и не давая бабушке вставить слово, тут же перевёл стрелки на Ирку — знакомься, это моя жена, Ира.

— Жена?! Ох ты прости господи, когда успел только?! Ведь уезжал год назад с побывки тюфяк тюфяком, на танцах даже к девкам подойти боялся! — бабуля была искренне удивлена, да что там удивлена, она была прямо в шоке.

— Баба Таня, а вы точно про Витю говорите? — Ирка посмотрела на бабушку с сочувствием. Видимо подумала, что у неё уже старческое слабоумие. Тюфяк и Витя, у неё никак не вязались вместе. Когнитивный диссонанс у неё случился, вот какие я умные слова знаю! Ну она то прошлого Жохова не знала (впрочем, как и я), ей досталась уже прокачанная и обновлённая версия.

— Ну а про кого же? Внук у меня всего один! — возмутилась бабуля, а она боевая и крепкая ещё старушка! — Ира значит? Ну хорошо, проходи дочка в дом, знакомится будем.

В доме было чисто, но бедненько. Побеленная русская печь, выскобленные полы, на окнах белые занавески. Перехватив у пацанов свои вещи и отдав им свою фуражку с обещанием вернуть через десять минут, я пошёл доставать гостинцы. Чего лежало в баулах и чемодане, я даже и не знал, ехал бы сам, ничего не привёз бы, но Ирка проявила женскую мудрость и взяла подготовку к встрече с новой родственницей в свои руки. Из рюкзака и чемодана на свет начали появляться какие-то отрезы ткани, китовые консервы, швейные наборы и хрен знает, что ещё! Забыв про внука и мужа, бабуля с Иркой заговорили на каком-то своём, женском языке, который для мужика звучит как смесь японского и полинезийского. Ну и отлично! Первый этап пройден, теперь бы ещё эти два дня продержаться…

Два дня я продержался. С бабусей я старался общаться как можно меньше и для этого я ничего лучше не передумал, как взяться за разбомбленное хозяйство. С утра до вечера я махал то лопатой, то топором, то молотком, стараясь занять себя по максимуму. Ирка ходила за бабушкой как хвостик, слушая её истории про детство Жохова и помогая готовить обеды и ужины. В первый день вечером в гости заглянули соседи. Куча незнакомых лиц, которые знали Жохова с детства. Вели они себя пристойно, общались уважительно и с интересом слушали истории наших с Иркой приключений во время промысла. Газету, на которой была изображена моя фотография и напечатана статья о моём награждении, держали в руках как реликвию, читая в слух и предавая друг другу, с завистью поглядывая на гордую бабулю. Как их всех зовут я даже и не старался запомнить, когда бабуся представляла Ирку, как нового члена семьи, прозвучало куча имён всяких там дядь, тёть, бабушек и дедушек, но в голове моей вся эта информация на долго не удержалась. Под удивлённым взгляд бабуси я пил вместе с мужиками самогон и дымил папиросами, односложно отвечая на задаваемые вопросы. Вроде не прокололся нигде. Повезло ещё в том, что молодёжи в деревне почти не было. Все ровесники и друзья Жохова давно разъехались кто куда, кто-то тянул армейскую лямку, кто-то учился, кто-то подался в город или на заработки. Слушая рассказы бабушки о том, каким Жохов был раньше, я не мог не нарадоваться, что никого не застал из «своих» друзей и одноклассников, иначе драки и разборок было бы не