Космонавт. Том 4 - Феликс Кресс

— Знаешь, я по тебе соскучился, — сказал я прямо, без обиняков. — Очень хочу тебя увидеть.

Катя помолчала, я слышал только её негромкое сопение в трубку.

— Я тоже, — наконец прошептала она. — Тоже скучала.

— Могу я к тебе заехать? Если ты не против, конечно.

— Не против, — ответила она почти сразу, будто боясь, что я вдруг передумаю. — Приезжай.

— Тогда скоро буду, — пообещал я.

— Хорошо. Жду, — сказала Катя и положила трубку.

Я повесил трубку и неожиданно для себя станцевал победный танец Телегина после матча с «Нефтехимиком». Рассмеявшись, я пошёл в свою комнату. Пока переодевался, напевал себе под нос: «Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, а девушки потом». Настроение было просто замечательным.

По пути к Кате я заскочил в цветочный магазин и купил букет нежных роз. Без цветов никак. Мириться же еду. Хотя мне нравилось дарить их Кате и без повода.

Поднявшись к её квартире, я нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. Катя стояла на пороге в домашнем платье, слегка растрёпанная, и выглядела немного взволнованной.

— Привет, — я улыбнулся и протянул ей цветы.

— Привет, — ответила она, забирая букет.

Мы замерли на пороге, словно два школьника, не зная, что сказать дальше. Эта неловкая пауза затягивалась, и я мысленно отругал себя за этот детский сад. Сделал шаг вперёд, обнял Катю и поцеловал её. Оттолкнёт — ладно. Не оттолкнула. Наоборот, с жаром ответила на мой поцелуй. Когда мы остановились, она смущённо поправила волосы и жестом пригласила меня войти.

— Проходи, — сказала она, отступая в прихожую.

Я разулся и прошёл в квартиру, пока Катя пошла ставить цветы в вазу.

— Иди на кухню, будем чай пить! — крикнула она из ванной.

На кухне я увидел, что чайник уже стоит на плите, и из носика валит пар. Как раз к моему приходу он закипел. Я выключил плиту и разлил кипяток по приготовленным чашкам. Вскоре на кухню вошла и Катя.

— Я уже налил чай, — сообщил я, указывая на чашки. Она кивнула и села за стол.

— Как твои дела? — спросил я, когда очередная пауза затянулась. — Как начало учебного года?

Катя оживилась и начала с воодушевлением рассказывать о своих успехах.

— Всё прекрасно! Кстати, спасибо большое тебе за тот материал, который ты мне дал, — она потупилась. Видимо, вспомнила тот самый вечер. — Я показала тетрадь отцу, и он был… в полном восторге. Сказал, что это настоящий прорыв, и обещал, что поможет мне довести проект до ума.

Она с жаром рассказывала о своих успехах, о планах на учёбу, о том, как отец теперь относится к её увлечению космосом совсем по-другому, гораздо серьёзнее. Я слушал её и радовался. За то время, что мы не виделись, Катя немного изменилась. Не внешне, скорее, внутренне. В ней появилась какая-то уверенность, цельность. Она выглядела как человек, который нашёл своё призвание и теперь уверенно шёл по выбранному пути.

Когда Катя закончила рассказ, она замолчала и внимательно посмотрела на меня. Потом неожиданно попросила:

— Расскажи о том поцелуе. Как это случилось и почему.

Ну как неожиданно? Я знал, что этот вопрос сегодня прозвучит, поэтому был готов ответить на него.

— Хорошо, — кивнул я. — Расскажу всё как есть.

И я начал свой рассказ. Не только о том злополучном поцелуе, но и обо всём, что происходило с Натальей. Как она приезжала ко мне на присягу, как мы вместе помогали Сергею Павловичу, и как без её помощи исход операции мог бы быть совсем другим. Рассказал о шантаже со стороны того самого «друга семьи», о том, как искал Наталью, когда она пропала. Наконец, поведал и о том дне, когда пришёл к ней и как она в эмоциональном порыве поцеловала меня. И закончил всё рассказом о том, как она ждала меня под дождём у подъезда, напуганная визитом милиции.

Катя слушала, не перебивая, затаив дыхание. Когда я закончил, она молча взяла печенье из вазочки и откусила кусочек. Прожевав, она хрипло проговорила, глядя прямо перед собой:

— Наташа очень сильная девушка… И красивая. Не знаю, смогла бы я так же, как она, если бы…

Она не стала заканчивать фразу, но я понял ход её мыслей.

— Да, Наташа сильная и красивая, — согласился я. — И как человек она замечательная. Надёжный товарищ.

Произнося эти слова, я наблюдал за реакцией девушки. Видел, как Катя слегка ссутулилась, услышав мои слова. Поэтому я продолжил:

— Но люблю я тебя, Катя.

И вот когда прозвучали уже эти слова, она снова замерла, а потом медленно подняла голову и посмотрела на меня.

— Правда? — прошептала она.

Я встал, обошёл стол и подошёл к ней, протянув руку. Катя вложила свою ладонь в мою и поднялась на ноги. Я притянул её к себе, обнял одной рукой, а другой убрал прядь волос с её лица. Заглянул в её зелёные глаза и повторил:

— Правда. Очень люблю. И уже давно решил, что никуда тебя не отпущу и никому не отдам.

Катя выдохнула: «Серёжа…» и порывисто поцеловала меня. Потом отстранилась, улыбнулась и, тяжело дыша, ответила:

— Я тебя тоже люблю.

Наши поцелуи становились всё более страстными, а прикосновения — смелее. Мои руки заскользили по её спине. Я чувствовал под тонкой тканью платья каждый изгиб её тела. Катя отвечала мне с такой горячностью, которой я от неё даже не ожидал. Её пальцы впивались в мои плечи, притягивая меня всё ближе и ближе к себе, хотя ближе уже некуда.

В какой-то момент я мысленно одёрнул себя. Хотелось сказать себе, что так нельзя, нужно остановиться и сделать всё правильно. Но эти мысли унеслись так же стремительно, как дым на ветру, стоило только в очередной раз ощутить, как льнёт всем телом ко мне Катя.

Я понимал, что моя выдержка даёт трещину. В конце концов, я не из железа сделан. Я обычный здоровый мужчина, и близость любимой девушки действовала на меня соответствующим образом. Каждый её вздох, каждый стон, сорвавшийся с губ, когда я касался особенно чувствительных мест, попросту сводил меня с ума. Чёрт, не думаю, что смогу остановиться, даже если меня об этом попросят. Но и оторваться от неё сейчас казалось невозможным.

Мои пальцы начали расстёгивать пуговицы на её платье. Я провёл ладонью по оголённой спине и почувствовал, как от моих прикосновений мурашки побежали по её коже. На секунду остановился, отслеживая реакцию Кати. Она не сопротивлялась. Наоборот, её руки тоже стали более настойчивыми. Я предпринял ещё одну попытку