Птицы и сны. С.-Петербургъ: хроники иномирья. - Владимир Слабинский

ерунды печалиться. Помниться, когда я была немного моложе, Петр Спиридонович дрался с одним молодым адъютантом командующего. Мы тогда служили в кавалергардском полку. Это еще до Крымской компании было. Петру Спиридоновичу показалось, что у меня с этим адъютантом роман! Эх, какой он был горячий!

Признаться я не понял, кто был горяч нравом – молодой адъютант или граф, но уточнить не решился.

– Машенька, не стоит утруждать человека…

– Я сама знаю, что следует рассказывать, а что нет! – твердым тоном пресекла дискуссию графиня и рассказала. – Я была так молода, так ветрена…

Я чашку за чашкой пил чай с баранками и слушал-слушал рассказы графини: о ее молодости, о блистательных кавалерах, что ухаживали за ней, о горячем нраве Петра Спиридоновича, который постоянно дрался на дуэлях. Какое романтичное было время!

Вечерело. Активные игры на лужайках прекратились. В наступивших сумерках публика разбились на парочки. Кавалеры вполголоса заворковали что-то своим дамам, неспешно прогуливаясь с ними по дорожкам. В укромных уголках под ивами зазвучали стихи, а пылкие любовники спешили слиться в жарких поцелуях.

– Матушка, батюшка, ах, как все-таки хорошо здесь! – возбужденно воскликнула подошедшая к столу молодая женщина и поцеловала графиню в щеку.

– Ну, наконец-то, Варвара, мы уже заждались, переживать начали. Нельзя же так долго купаться! – отчитала дочь строгая графиня. Затем уже ласковым голосом продолжила. – Познакомься – этого симпатичного молодого человека зовут Александр.

– А эта прелестница – наша дочь Варенька, – подхватил старый граф и по его голосу стало понятно, что он души не чает в дочери.

Я встал с намерением поцеловать ручку молодой графини и остолбенел. Передо мной стояла та самая рыженькая девица, что пела про поросячие глазки.

Варвара также узнала меня, но ничуть не смутилась.

– Что же вы медлите, растерялись, что ли? – рассмеялась она и ткнула мне в губы свою руку.

– Варвара! – была начеку графиня. – Прекрати свои выходки! И так всех женихов распугала.

Я обратил внимание, что ее волосы имели цвет меди. Раньше я не замечал этого. Да и чертами лица графиня походила на свою дочь. Вернее наоборот, дочь была вылитая мать и лицом, и цветом волос. А дуэль, стало быть, можно рассматривать как смотрины…

Дальнейшее чаепитие протекало по веками отточенному сценарию, подобных, милых помещичьих посиделок. Супруги говорили взахлеб, перебивая друг друга. Я узнал, что Варвара занималась танцами и пением. Учителя считают, что Варенька сведуща во всех искусствах. Я в этом не сомневался. Кроме того, Варвара серьезна и общество книг предпочитает обществу ветреных подружек. Варенька общительна, у нее много друзей и больше всего она любит балы. Варвара скромна, что украшает любую девушку, и обладает чудесным характером. Варенька характером пошла в свою мать, что просто чудесно! Варвара помогает по хозяйству, отличается рачительностью и прагматичным складом ума. Варенька обожает новые платья и способна истратить на обновки все деньги, что ей ни дай.

Во время беседы Варвара пристально осматривала меня, как бы решая – есть ли перспектива. А Варенька стреляла глазками, томно вздыхала в мой адрес и касалась под столом моей ноги своей ножкой. Я понял, что окончательно запутался в своих чувствах и к Варваре, и к Вареньке.

Неспешно на Сад опустилась летняя ночь. В небе зажглись звезды. Зазвучали веселые свинговые мелодии.

– Молодые люди, идите танцевать, – приказала графиня.

Я смущенно пролепетал, что не умею танцевать быстрые танцы. Варвара презрительно усмехнулась. Варенька с нескрываемым любопытством посмотрела на меня и облизнула губы.

– Александр Стефанович, может, партию в шашки желаете? – не разобрался в ситуации старый граф, за что графиня немедленно подвергла его экзекуции.

Музыка продолжала играть. Гости стали подниматься на террасу и танцевать. Посреди импровизированного танцпола забил фонтан вина.

– Так и будем сидеть? – спросила Варвара.

Я молчал. Не получив ответа, Варенька поцеловала матушку в щеку и убежала танцевать.

Музыкальные мелодии стали еще задорнее, они звали тело радоваться, двигаться быстрее и быстрее. Появились обволакивающие терпкие запахи, наряду с алкоголем они пьянили и провоцировали нарушение правил приличия. Публика на террасе устала от танцев. В одежде многих появилась недопустимая небрежность. Официанты без устали подносили гостям холодное крымское шампанское. Вино не могло остудить разгоряченные танцами тела. В разных местах террасы прозвучал призыв: «Купаться! Господа, пойдемте купаться!». Публика устремилась по ступеням вниз.

– Шурик, ну идем же скорее! – потащила меня за руку подбежавшая Варенька. Она была пьяна и весела. Ее рыжие волосы растрепались, а большая грудь стремилась освободиться от платья.

У меня закружилась голова. Я был растерян. Интеллигентному человеку, тем более врачу, следует… Я не знал, как ему, то есть врачу, то есть мне следует поступить. Перед глазами мерцали цветные точки. «Фотопсии» – подсказала услужливая память: «элементарные обманы восприятия». Как ни странно, но эта мысль отрезвила меня. Я решительно вырвал свою руку из руки Вареньки и со всей возможной прямотой отверг ее притязания.

– Вам налить еще чаю, Варвара Петровна? Вы так дрожите, что я полагаю, у вас озноб, и, как врач, рекомендую выпить горячего чаю.

Варвара презрительно посмотрела на меня тяжелым не обещающим ничего хорошего взглядом. Варенька засмеялась, поправила платье и убежала купаться.

Супруги Реховские-Ландау чопорно откланялись и ушли отдыхать. При этом губы графини были поджаты, а спина старого графа предельно выпрямлена.

Оставшись один за столом, я подозвал официанта. Водки на балу не подавали. Шампанское было и вправду холодным. Я чувствовал крайнюю усталость от всех произошедших событий и вскоре задремал.

V

Бал близился к концу. Настал черед последнего сезона – осени. Я растер ладонями свое несколько помятое после дремоты лицо. Потребовал у официанта завтрак. Перекусил. Выпил кофе и наконец-то выкурил сигару. После всего произошедшего на балу мне показалось, что курение – это просто детская шалость. Насладившись сигарой, неторопливо спустился в сад.

Деревья стояли во всей красе, полыхая золотом и багрянцем листьев. Императорский оркестр играл вальсы Штрауса. На покрытых паркетом дорожках сада кружились в танце элегантно одетые пары. Ничего не напоминало о недавней летней вакханалии.

Нежаркое солнце ласково освещало происходящее, отражаясь в темной воде прудов. Идиллию дополняла утиная стая, то выстраивающаяся клином в пронзительно синем небе, а то при посадке распарывающая волнами водную гладь.

Осень – сезон естества и чудилось, что магия совсем даже не используется на балу, а все идет своим чередом. Неспешно одно событие следует за другим. И ни одно из них не способно вызвать прежней резвости чувств. Кажется, что мир живет своей жизнью, а ты наблюдаешь ее через толстое, местами непрозрачное стекло.

Я неторопливо гулял по парковым аллеям, уклоняясь от какого