Космонавт. Том 2 - Феликс Кресс

— Входи, — Фролов отложил папку с документами.

Подавая заранее подготовленный рапорт, я кратко изложил суть: необходимость получения увольнительной с одиннадцатого по пятнадцатое марта в связи с приездом девушки. Командир взвода внимательно проверил приложенную копию письма Кати с датами, затем красным карандашом поставил резолюцию «Не возражаю» и визу в углу документа.

— Занеси запись в журнал посещений у дежурного, — произнёс Фролов, отдавая мне документ. — К командиру батальона майору Ковалёву можешь подойти завтра после утреннего развода. Время согласуй с адъютантом.

Поблагодарив лейтенанта, я покинул его кабинет. А вот у дежурного по роте пришлось ждать десять минут, пока тот заканчивал заполнение графы «Состояние воинской дисциплины» в сменном рапорте. В толстой книге с кожаным корешком я аккуратно вписал чернилами: «26.02.1965. Курсант Громов С. В. Цель визита: согласование увольнительной. Разрешение старшего лейтенанта Фролова № 17/с от 25.02.65». Дежурный сверил запись с моим рапортом, поставил печать училища и расписался фиолетовой штемпельной краской.

Остаток дня прошёл спокойно, как отлаженный механизм. Даже вечерняя поверка обошлась без замечаний — редкая удача. Но ждал я вечера не поэтому. Сегодня была моя очередь навещать Андрея. Прихватив пачку конспектов, я направился в санчасть.

Андрей встретил меня приподнятым настроением, несмотря на гипс, торчащий из-под одеяла как белая корабельная мачта. От былого уныния не осталось и следа.

— Вот, принёс тебе теорию, — я похлопал ладонью по конспектам. — Чтобы мозги не закисли.

— Спасибо, Серёг, — он кивнул на тумбочку, где уже лежала стопка книг. — Тут Зотов вчера пол-библиотеки притащил с этой же целью. Говорит, знания лечат. Сомнительно, конечно, но спорить с ним себе дороже.

Отсмеявшись, мы разложили тетради на кровати, и следующие полчаса я объяснял Андрею тонкости расчёта лобового сопротивления.

— Ладно, на сегодня хватит, — сказал я, кинув взгляд на часы. — Мне скоро пора на выход. Как вообще лечение? Врачи не лютуют?

— Да нормально. Колят что-то, рентген делали вчера. Говорят, срастается нормально, — Андрей махнул рукой, и в его глазах мелькнул знакомый задор. — Тут Наташка каждый день заходит. То градусник принесёт, то книжку… Внимательная, как мать родная.

— Мать родная, говоришь? — Я приподнял бровь. — Да ты, брат, втрескался по уши.

— Скажешь тоже, — он попытался швырнуть в меня карандашом, но промахнулся. — И ничего я не втрескался. Уж точно не по уши.

— Ага, — улыбнулся я, возвращаясь на своё место с поднятым карандашом. — Оно и видно.

В этот момент дежурная медсестра громко постучала в дверь: время посещений истекло.

— Ладно, болезный, — я собрал конспекты, — через Стёпу новые конспекты передам. Выздоравливай скорее, а то без тебя на брусьях даже посмеяться не над кем.

— Да иди ты, Громов, — рассмеялся Андрей и швырнул в меня подушкой. На этот раз попал, но расплата наступила мгновенно — потревоженная нога дала о себе знать, и Кольцов, охнув, откинулся на спинку кровати. Медсестра принялась ворчать, приговаривая: «Как дети малые, право слово. А ещё лётчиками зовутся…»

Дальше я не слушал, взялся за ручку двери и потянул на себя, но на пороге столкнулся с Натальей — она несла в палату Андрея стакан с компотом. Её синие глаза стрельнули в меня лукавой искоркой, а на губах заиграла лёгкая улыбка.

— Вечер добрый, — кивнул я, придерживая перед девушкой дверь. — Ваш подопечный сегодня особенно упрям. Пригрозите ему уколом, что ли, а то конспекты учить отказывается.

За спиной раздался возмущённый возглас Андрея, а Наталья, сдерживая смех, пролепетала:

— Постараюсь, курсант.

Обернувшись, я подмигнул Андрею — тот сиял, как прожектор на аэродроме. В ответ он показал мне кулак, но улыбка сгладила весь фальшивый гнев.

На следующий день, надев парадный китель с новенькими петлицами и начищенные до блеска ботинки, я явился к кабинету майора Ковалёва ровно в десять ноль-ноль. Адъютант, проверив мои документы, велел ждать вызова. Через неплотно прикрытую дверь доносились обрывки фраз: «…полётные листы за февраль нужно утвердить до…». В сказанное я не вслушивался, прокручивая в голове заготовленные ответы на возможные вопросы.

Когда очередь дошла до меня, я вошёл, и с первого же слова командира понял, что моя подготовка не была лишней.

— Курсант, вы осознаёте, что увольнительные на период учёбы выдаются только по исключительным причинам? — майор листал мой рапорт, сверяясь с графиком. — Четырнадцатого вы участвуете в соревнования между курсами.

— Так точно! Но согласно расписанию, соревнования завершатся к трём дня. Я уточнял, старт в десять утра, награждение в четырнадцать тридцать. Готов отработать возможные часы дополнительными дежурствами.

Командир поднял глаза, оценивая мою выправку. Молчание длилось ровно столько, сколько требовалось по уставу для принятия решения. Синий штамп с резолюцией «Разрешить» поставил точку в этом диалоге. Оставалось лишь в шесть вечера десятого марта получить подписанный бланк увольнительной у дежурного по училищу. Но это уже была простая формальность.

— Учти, — погрозил пальцем майор, — это аванс. Чтоб первым прибежал.

— Есть первым прибежать, товарищ майор! — отчеканил я.

— Можете быть свободны, курсант, — проговорил Ковалёв, слегка улыбнувшись.

Дверь кабинета захлопнулась за мной с глухим стуком, но чувство лёгкости от удавшегося разговора с майором мгновенно испарилось, едва я спустился на первый этаж. В полумраке коридора, у подножия лестницы, чётко вырисовывался знакомый силуэт в серой шинели с краповыми петлицами.

Капитан Ершов стоял, изучая стенд с фотографиями отличников боевой подготовки, и будто случайно повернул голову ровно в тот момент, когда моя нога коснулась последней ступени. Мазнув по мне безразличным взглядом, он отвернулся.

«Так, — подумал я, проходя мимо капитана и делая вид, что мы не знакомы. — А он, что здесь забыл?»

Глава 18

В Каче расписание — закон. Между визитом к командиру батальона и специальной подготовкой к соревнованиям у меня была пара по истории ВКП (б). Преподаватель там был такой, что промедление было смерти подобно. Поэтому я прибавил шагу, направляясь в учебный корпус.

К моменту моего прихода, аудитория уже была забита курсантами, вокруг слышался равномерный тихий гул, словно кто-то палку в улей сунул, потревожив покой пчёл. Когда вошёл лектор — майор в отставке с пронзительным голосом — в аудитории воцарилась мёртвая тишина. Лекция началась.

Тема сегодня была суховатая: «Решения XXII съезда КПСС и их значение для укрепления обороноспособности страны». Лектор сыпал цитатами из Программы партии.