Девятый император - Андрей Львович Астахов

хорошо? – Хейдин попробовал тетиву, остался доволен натяжением. – Я всего лишь простой воин. Тебя ведь Ратиславомзовут?

- Верно, - юноша снова поклонился. – А тебя как величать?

- Хейдин. Дай-ка мне стрелу.

Сумерки сгустились уже настолько, что снег приобрел голубоватый цвет, а облака на небе окрасились во все оттенки пурпура. Поискав глазами, Хейдин выбрал мишень – колодезный журавель, шагах в пятидесяти за оградой дома Липки. Для такого неважного лучника, как Хейдин, это была подходящая цель. Наложив стрелу на тетиву, Хейдин дождался, когда утихнет поднявшийся ветер, поднял лук, прицелился и пустил стрелу, мысленно прося всех богов, чтобы не опозориться перед мальчиками и не послать стрелу к вордланам.

- Есть! – завопил Зарята. – Точно в журавель!

Ратислав, забыв о Хейдине, луке и всем остальном, бросился к колодцу, проваливаясь на бегу в рыхлый мартовский снег. Стрела угодила в перекладину журавля как раз над колодцем, и юноше пришлось потрудиться, чтобы вытащить ее из дерева. Ратислав был счастлив, потому что плох оказался лучник, а не лук. Учиться надо, чтобы стрелять так, как этот странный воин с нерусским именем!

- Вот так нужно стрелы пускать, Ратислав! – заявил ему Зарята, будто угадав его мысли, когда Ратислав вернулся во двор со стрелой в руках. – А ты стрелял неправильно.

- Возьми свой лук, мальчик, - Хейдин вернул оружиеюноше. – Сам сделал его?

- Сам. Учитель мой мне поначалу помогал.

- Молодец, - Хейдин пожал парню руку. – Я хоть не лучник, но такое оружие не могу не похвалить. Быть тебе со временем оружейным мастером.

- Я витязем хочу стать, - сказал Ратислав. – Как ты.

- А я хочу в тепло! – не выдержала Липка. – Мороз крепчает. Быстро в дом и за стол. Зарята с утра голодный.

- Ничего я не голодный! – возразил Зарята.

- Пойдем, поговорим о твоем луке, - предложил Хейдин, понимая, как сейчас нужен юноше этот разговор. – Заодно и мой меч посмотришь, в руках подержишь.

Глава 4(окончание)

Разговоры затянулись до ночи. Ратислав ушел поздно, и Хейдин подумал, что если бы не Липка, парень остался бы в доме Ясенихи на всю ночь – если не на всю жизнь. За один вечер юноша получил слишком много впечатлений. Таорийский меч Хейдина вызвал у него почти священный трепет. Ратислав с таким лицом взял клинок в руки, что Хейдин невольно позавидовал юноше – как счастлива молодость, как ярко и свежо она принимает радости жизни! Он рассказал Ратиславу о том, как ему достался этот меч и о том, как Блеск не раз и не два спасал ему жизнь. Ратислав слушал, раскрыв рот. Потом пришел черед кольчуги, и, чтобы совершенно осчастливить Ратислава, Хейдин позволил ему надеть кольчугу на себя.

- Это старинный доспех, - пояснил ортландец. – Таких теперь не делают. Такое воронение сегодня не сделает ни один оружейник. В древности кольчуги делались по особому способу. Сталь для кольчужных колец варилась со специальными добавками, а потом волхвы совершали особый обряд над инструментами оружейника. В конце уже готовую кольчугу натирали жиром вордлана, чтобы сделать ее неуязвимой даже для заговоренного оружия. Такая кольчуга выдерживала прямые удары секиры или тяжелого меча, а уж стрелой ее пробить было вовсе невозможно.

- Дядя Хейдин, а кто такие вордланы? – спросил Зарята.

- Это такие поганцы, полулюди-полузвери, злые и нехорошие, - пояснил Хейдин, подмигнув Липке. – Ими становятся дети, которые с утра до вечера шатаются по улицам, не обедают вовремя и поздно ложатся спать.

- Ты обманываешь, - отвечал Зарята. – Дети не становятся вордланами. Дети становятся взрослыми, женятся и рожают новых детей. Я знаю.

- Верно, - усмехнулся Хейдин. – Только чтобы стать взрослыми, они должны научиться слушать старших, особенно старших сестер.

Несколько раз за вечер Хейдин замечал, что Ратислава интересуют не только его оружие и истории о воинских приключениях. Он перехватывал очень красноречивые взгляды юноши в сторону Липки. И Хейдин почувствовал ревность. Он и сам понимал, что это сумасшедствие – ревновать юную девушку к молодому человеку, который моложе его почти в три раза. То, что Ратислав влюблен в девушку, Хейдин понял сразу. Но ортландец понял и другое – Липка не любит юношу, по крайней мере, не видит в нем своего возможного жениха. Это удивило Хейдина. Ратислав был юношей видным, хоть и невысокого роста, но крепким, с широкими плечами, волевым лицом и открытым взглядом. Молодой человек был совсем не похож на крестьянина; было в облике Ратислава какое-то внутреннее благородство, которое людям из имущих сословий придают воспитание или положение. Ратислава воспитывать было некому, потому Хейдин был озадачен, откуда у крестьянина из маленькой северной деревушки такая стать и такие манеры. Хейдин даже подумал, что взял бы Ратислава себе в оруженосцы без малейшего колебания. Еще больше его заинтриговало то, что сказал ему Ратислав.

- Сказывал отец, у нас в роду в древности были воины,- говорил юноша. – Отец и сам ходил несколько раз с новгородским ополчением на суздальцев. А еще отец верил, что я обязательно стану воином.

- Станешь, - подбодрил его Хейдин. – Воинское снаряжение тебе к лицу. И силой тебя предки наделили сполна. Быть тебе воином!

- Отец говорил, вроде как предание у нас в семье есть, - неожиданно сказал Ратислав. – Будто дальний предок мой и прародитель рода нашего приплыл из-за моря, из северной страны и остался тут, в земле Новгородской. Был он великим воином и через то стал в этой земле правителем, но потом исчез неведомо куда. А вот воинскую силу свою, что ему дал Бог для защиты веры и земли нашей, он своим потомкам оставил, и достанется эта сила тому из потомков, кто будет эту землю защищать от врагов, коли нужда будет.

- Хорошее предание. И мысли у тебя правильные. Верю, что ты станешь великим воином, Ратислав. Только учиться тебе надо. Храбрости и силы одних мало, нужно умение и знания. Хороший воин умеет драться любым оружием, знает сильные и слабые стороны своего врага, тактику боя, одинаково хорош и в обороне и в атаке. Такой воин может врачевать раны, находить воду в безводной пустыне и разводить