Девятый император - Андрей Львович Астахов

свои дома. Теперь Хейдину стало ясно, чего ради пожаловали в дом Липки эти двое мужиков. Для начала устроили ему неуклюжую проверку, а потом, убедившись, что угрозы он не представляет, предложили наняться в Чудов Бор стражем.

- Я ведь не наемник, - ответил Хейдин. – Я служу своему господину и выполняю его повеления. Так что не могу я принять ваше предложение.

- Кум, покажи ему, - сказал Додоль старосте.

Толстяк полез куда-то под шубу и извлек кожаный мешочек, завязанный ремешком. Староста долго возился с этим ремешком – у него почему-то дрожали пальцы. Наконец, содержимое мешочка выпало на стол. Хейдин увидел золотое кольцо довольно грубой работы, кусочек серебра с указательный палец величиной и несколько сильно потертых золотых монет.

- Что это? – спросил он.

- Д-дочке берег на приданое, - сказал староста, заискивающе улыбаясь. – Б-больше у нас н-ничего нет. В-возьми!

- Да ты спятил, человече! – Хейдин вдруг почувствовал, что у него горит лицо. – Я похож на мародера или грабителя? Сказано вам, я княжеский человек. Уехать могу в любой момент.

Дорош Иванкович засопел, собрал свое сокровище обратно в мешочек. Лицо Додоля приобрело обреченное выражение, даже нос у него стал будто длиннее.

- Пока я тут, помогу в случае чего, - произнес Хейдин, сжалившись. – И никакой платы мне не надо. Липке лучше помогите. Ради нее потружусь.

- Поняли! – с готовностью ухватился Додоль, вскочил с лавки, начал кланяться. – Благослови тебя Бог, боярин!

Староста тоже поклонился, но не так низко; то ли брюхо мешало, то ли не хотел уронить своего достоинства. Хейдин с трудом удержался от смеха, когда странная пара с необыкновенным проворством выскользнула из горницы.

- Липка! – позвал Хейдин.

* Скора - пушнина

В сенях девушки не было. Хейдин вышел следом за гостями: заметив, что воин следит за нимииз дверей дома, крестьяне вновь начали кланяться и быстро ушли со двора под провожающий лай Белаша. Хейдин оглядел двор. Короткий зимний день уже клонился к закату, наступали сумерки. В соседних домах зажигались огни.

Липка вышла к нему из кошары, когда он уже собирался вернуться в дом. Глаза у нее были заплаканные, но она ему улыбалась.

- Ушли, - сказал Хейдин, прекрасно понимая, что она знает об уходе непрошенных гостей. – Нанять меня хотели, золото предлагали.

- Золото?

- Золото, - усмехнулся Хейдин. – Староста предлагал.

- Знаешь, как старосту Дороша в селе зовут? Куропляс. Он в праздники к деревенским девкам пристает, хорохорится, будто петух перед курами.

- И к тебе приставал?

- А то! – Липка откинула рукой волосы со лба. – Полюбовницей своей хотел сделать. Блазнил шибко. Даже жениться обещал.

- Знает ваш Куропляс толк в женщинах, - засмеялся Хейдин. – И что, соблазнил?

- Нет, - просто ответила Липка.

- Я и не сомневался, - добавил Хейдин.

- Мне другого Бог судил, - Липка посмотрела на Хейдина так, что у ортландца перехватило дыхание и кровь застучала в висках. – Идем в дом, простудишься.

- Опять кто-то идет, - сказал Хейдин, заметив, что две фигуры приближаются к ограде.

- Зарята! – обрадовалась Липка. – И Ратислав с ним. Сейчас я вас познакомлю.

Хейдин хотел было что-то сказать, но мысли его сбились – он внезапно заметил, что каролитовый перстень на его пальце засветился. Зеленый камень вспыхнул яркой искрой, а потом начал гореть изнутри, и свечение это все нарастало. Хейдин невольно обратил взгляд на приближающихся подростков. Первый, постарше, коренастый и крепкий, в овчинном тулупе и волчьей шапке, нес какой-то длинный тяжелый сверток. Когда же Хейдин перевел взгляд на второго, мальчика лет восьми в длинном не по росту полушубке и огромных войлочных сапогах, которые здесь называли валенками, от перстня к руке словно пробежал электрический ток. Хейдин опомнился только тогда, когда мальчишки уже были рядом с ним.

- Где тебя носит! – сердито сказала Липка младшему. – Вечер на дворе, а ты не кормленный еще. И ты хорош, - обратилась она к старшему, - таскаешь его хвостом за собой. Не понимаешь, что дитя он малое.

Хейдин не слушал девушку. Он встретился глазами с младшим из ребят и понял, что именно к этому ребенку вел его каролит. Глаза Заряты были густого изумрудного цвета, в точности как кристалл на пальце Хейдина. В первое мгновение он даже не заметил, как безжалостно изуродовано лицо ребенка.

- Ты больше не болеешь? – спросил ортландца Зарята.

- Нет, - Хейдин вздрогнул. – Липка меня вылечила.

- Это хорошо, - сказал Зарята. – Стало быть, покажешь моему другу свою кольчугу и меч.

- Конечно, покажу. – Хейдин с трудом отвел глаза от мальчика, перевел взгляд на старшего, Ратислава.

Ратислав поклонился. Кланялся он не так, как это делали в Лаэде. Таким поклоном сегодня уже почтили Хейдина приходившие к Липке крестьяне. Ратислав склонился низко, коснувшись пальцами правой руки снега.

- Челом бью тебе, боярин! – сказал юноша. – Зарята молвил, в доме его знатный воин гостит. Вот я и осмелился прийти, посмотреть на настоящего гридня.

- Ратислав сам лук сделал, - вставил Зарята. – Ох, и лепый лук!

- Скажешь тоже, - одернул мальчика Ратислав. – Я, боярин, действительно лук мастерил, как меня тому учил охотник наш покойный Агей. Да только…

- Хватит на морозе стоять! – повысила голос Липка. – Идите в дом, не то простынете.

- И что же лук? – спросил Хейдин

- Стрелы летят не так, как хочется, - объяснил Ратислав. – Может, лук плох или стрелы не годятся.

- Давай глянем, - предложил Хейдин.

Юноша с готовностью развернул холстину. Хейдин никогда не был хорошим лучником. В Ортланде лук считался оружием, пристойным для юношеских забав или охоты, но не для войны. Впрочем, стрелять из лука Хейдину приходилось и не раз. Лук Ратислава ортландцу понравился. Было видно, что мальчик старался, и оружие получилось очень хорошее.

- Неплохой лук, - одобрил Хейдин. – Можно мне его взять?

- Сделай милость, боярин, - Ратислав с поклоном подал воину лук.

- Не зови меня боярином,