Александр Маркьянов - Сожженные мосты

— Кто заплатил?! Кто?!

Михельсон заговорил.

Тот же день

Нью-Йорк, офис АТОГ

Збораван, мрачнее тучи зашел в зал для совещаний, где мы все собрались в ожидании результатов, шваркнул папкой по столу. Мантино подтолкнул в сторону своего начальника кружку с кофе, тот подхватил ее и выпил — одним глотком.

— Михельсон подал жалобу… — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он.

— Это в субботу что ли? — недоверчиво спросил МакДугал.

— В субботу, в субботу… Снял побои в госпитале и…

— Сэр, мы его пальцем не касались… — вставила Марианна.

— В Михельсоне дерьма хватит на всех, и мы всегда это знали. Он сказал, что сотрудники ФБР, которые ворвались в дом, чтобы освободить его — подвергли его психологическим пыткам и угрожали сделать женщиной, если он не заговорит.

Пресвятой Господь…

— Сэр, клянусь честью, этого не было — сказал я.

— Да знаю я… — досадливо сказал Збораван — полгорода знает этого жирдяя как диспетчера. Он знает всех судей, оказывает им услуги, каким-то образом передает подношения. Без него суды Нью-Йорка перестанут работать. Этого сукина сына избили? Избили. Был там сотрудник ФБР? Был. Вот и все что захотят знать — завтра все это дерьмо польется в газеты.

— Там много кто был — заметил я.

— Пнут ту задницу, до которой легче дотянуться — отмахнулся Збораван — а эта задница наша, господа. Правозащитники и так нас любят как крыса — яд. Хорошо, работаем с тем, что есть все равно — не исправишь. Компания, которую назвал Збораван — это почтовый ящик, не более. За ней ничего нет. Мы уже получили разрешение ознакомиться с ее документацией и завтра будем на месте с самого утра. Уверен, что этот след приведет нас в конечном итоге — к оффшору. Все, господа…

— А полицейская работа? — спросила Марианна — как она продвигается?

— Хреново — ответил за начальника МакДугал — есть несколько зацепок, мы проверили сегодня три. За двумя — пустота, за третьим — гараж с крадеными тачками и кучей нелегальных стволов. Всё!

Бомба могла быть уже здесь.

— Сэр, что с теми парнями, которых мы доставили? — спросил я.

— Оба молчат. Один — совсем, другой дважды повторил, что ему нужен телефон. На этом — все.

— Основание для их задержания есть?

— Теперь мы имеем право задерживать по своему усмотрению… — вздохнул Збораван — вот только от этого толку… Думаю завтра их придется выпускать.

Я был удивлен, что их не вытащили сегодня. Видимо, что-то нарушилось в цепочке, по которой передавалась информация. Около здания должны были быть еще их люди, они не могли не видеть машины и надписи ФБР на них.

— Сэр, разрешите мне поговорить с ними?

Збораван уставился на меня.

— Зачем?

— Отличная идея — вдруг сказал Коэн, потирая красные от усталости глаза. До этого момента он сидел молча. Бонверит вообще отсутствовал.

— Что это даст?

— Не узнаем, пока не попробуем — сказал разведчик — хуже не будет все равно.

Типично русский стиль мышления. Все-таки здесь разведку хорошо готовят. Антитеррористический центр, чтоб его… не удивлюсь, если этот парень несколько лет проработал в посольстве у нас.

Комнаты для допросов в АТОГ уже оборудовали — высокотехнологичные, новенькие. Три камеры в ряд, в каждой — стол, три стула, все привинчено к полу. Стены из какого-то мягкого, пружинящего материала, гасящего звук. Столы большие, массивные — и я предполагал, что где-то в столешнице вделана потайная кнопка, и если ее нажать — происходящее здесь начнет транслироваться в любой из кабинетов или в соседнюю камеру. Очень удобно, если нужно расколоть группу подозреваемых.

Негр сидел в средней, его не приковали наручниками к стулу, потому что в этом не было нужды, у него даже не отняли очки, хотя по правилам должны были это сделать. Он не ерзал на стуле, не изучал камеру — я какое-то время смотрел на него через прозрачную стену. Он просто сидел и ждал…

— Принес…

Я обернулся. Мантино стоял рядом, протягивая мне большую коробку, в которой должна была быть продукция близлежащей пиццерии.

Протягивая мне коробку, Мантино понимающе ухмыльнулся.

— Старый трюк. Не думаю, что он на него купится.

Я взял коробку, вместе с ней вошел в камеру. Дверь бесшумно закрылась за мной — здесь замки приводились в действие электричеством.

Улыбнувшись, я поставил коробку на стол и открыл ее. Пицца была уже разрезана на восемь аккуратных частей, от нее исходил аромат грибов и специй. Еще горячая…

— Угощайся… — сказал я, сев на стул напротив.

Негр посмотрел на меня, усмехнулся — но к пицце не притронулся. Глупо было бы ждать обратное.

— Как знаешь.

Я взял кусок пиццы, и начал кусать от него. В Санкт-Петербурге тоже есть пиццерии, но они считаются заведениями более высокого пошиба, чем здесь, и пиццу там готовят не коробочную на вынос — а настоящую, на дровяной печи. Но и эта — хороша, испортить пиццу почти невозможно, если только не остудить.

Вкусно, в общем.

— Тебе нужен телефонный звонок? — спросил я, вытирая пальцы салфеткой.

Негр снова посмотрел на меня.

— Да, сэр.

— Хорошо — я достал мобильный телефон и положил перед ним — один звонок за мой счет в обмен на ответ на один мой вопрос. Как твое имя? Мне без разницы, может назвать любое, хоть вымышленное.

— Дункан, сэр. Мое имя — Дункан.

— Хорошо, Дункан. Звони.

Дункан покосился на лежащий перед ним аппарат, в то время как я взялся за второй кусок пиццы.

— Тайна переговоров соблюдается? — спросил он.

— А сам как думаешь? — вопросом на вопрос ответил я.

Телефон остался лежать на столе.

— Дункан, ты можешь съесть всю оставшуюся пиццу и при этом не ответить ни на один мой вопрос — сказал я — что тебе мешает это сделать? Это всего лишь пицца. Я голоден и решил подкрепиться. А ты что — не голоден?

Помедлив, Дункан все-таки взял кусок и себе, потом еще один. Пока я не торопясь, доедал второй — он съел три, видимо и в самом деле проголодался.

— Думаю, остатки стоит отослать твоему молчаливому напарнику с ружьем — сказал я — ему тоже приходится несладко. Вы и в самом деле начали бы в нас стрелять? Или это была просто неудачная шутка?

Дункан мрачно посмотрел на меня.

— Парень, это не шутки. Я не знаю, кто ты, и как здесь оказался — но это совсем не шутки и вы можете сильно пожалеть о том, что сейчас делаете.

— Кто я? То имя, которое я назвал — это мое настоящее имя. Я направлен сюда правительством Российской Империи, чтобы предотвратить взрыв ядерного взрывного устройства у вас в стране. Это я собираюсь сделать.

— Если ты и впрямь хочешь это сделать, парень — освободи меня и моих людей.

— Ты знаешь, куда тебя привезли? — снова вопросом на вопрос ответил я — это АТОГ. Антитеррористическая оперативная группа. Здесь собрались гражданские, которые, как только начинает припекать задницу, начинают громко орать, и звать таких как ты и я, чтобы их защитили. А потом они обвиняют нас во всех смертных грехах. Так?

Негр помедлил с ответом.

— Ты русский?

— Да.

— С флота.

— Да.

— Я тебе не верю.

Я достал паспорт, положил перед ним. На обложке гордо красовался двуглавый орел, тисненый золотом.

— Открой, посмотри.

— Пальцы жирные…

Я убрал паспорт обратно в карман.

— Я знаю правила. Какое бы дерьмо не происходило — это наше дерьмо и с ним должны разобраться мы сами. У нас — так же. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, потому что PATRIOT Act теперь разрешает держать людей в камере сколько угодно долго без предъявления обвинений, по одним только подозрениям. Только боюсь, что скончание века наступит тогда быстрее, чем мы рассчитываем. И своим молчанием ты докажешь только одно — что ты полный, законченный идиот.

Я закрыл коробку с пиццей, взял ее подмышку.

— Счастливо оставаться. Надумаешь заговорить, или захочешь еще пиццы — зови!

— Стой! — раздалось за спиной, когда уже щелкнул электрозамок.

Я махнул рукой, чтобы закрыли снова, вернулся за стол.

— Поговорим?

— Поговорим, — спокойно сказал Дункан, — я майор армии САСШ. Спецподразделение.

— Какое именно?

— На данный момент — приписан к штабной роте семьдесят пятого полка.

— Рейнджеры.

— Они самые.

— А остальные кто?

— Военные полицейские. Из моих здесь только Джим, остальных мы взяли в Форт Драме, когда прибыли сюда.

— Почему вы прибыли к Михельсону? Вы понимаете, что то, что вы совершили — уголовно наказуемо?

— Бога ради… Эту работу нельзя делать в белых перчатках.

— Закон написан не для того, чтобы каждый толковал его по своему личному усмотрению — сказал я, рассчитывая нащупать здесь болевую точку. И нащупал. Глаза негра сузились, он заговорил отрывисто и зло.