Александр Маркьянов - Сожженные мосты

— Конечно, сэр. Номер ваш, а кто в нем живет — это меня мало интересует. Пятнадцать долларов.

Я отсчитал еще пятнадцать долларов.

— И двадцатка в залог, сэр.

— Зачем?

— За мебель, сэр. Вдруг вы что-то сломаете… кровать, к примеру.

— Закупите водяные, не будут ломаться… — посоветовал я, отсчитывая еще двадцатку — и клиентов будет больше.

— Непременно, сэр — поверх журнала лег ключ, старомодный, со старомодным круглым брелком — номер пятнадцать, он на самом краю комплекса, первый этаж. Приятно провести время в нашем мотеле, сэр.

— Благодарю… — сказал я, забирая ключ — и не беспокойте нас.

— Конечно, сэр. Никто вас не побеспокоит…

Дверь в контору захлопнулась за нами под воздействием пружины.

— Кажется, он принял меня за шлюху… — негромко сказала Марианна.

— Это не так плохо. Если он тебя принял за шлюху — значит, ты еще котируешься в этом забеге…

Шутка моя обошлась мне дорого — Марианна наступила мне каблуком на ногу, и я чуть не взвыл от боли.

— Шутник…

— Это истинная правда. Ищи во всем хорошее.

— Ищу. Белый Таурус позади нас — кажется, эту машину я тогда видела.

— Не обращай внимания.

Номер был обычным — не слишком большой, с кроватью-двуспалкой, которую здесь называют «Кинг-сайз», с ночником, который дает приглушенный свет, с душевой, в которой можно поместиться вдвоем… если постараться. Когда-то давно, много лет назад мы были бы несказанно рады такому номеру, мы, гардемарины Флота Его Величества, которым иногда давали увольнительные, и мы шли на Невский проспект, где искали себе спутниц. Денежного содержания почти ни на что не хватало — но мы все равно искали любви. Увы — время это давно прошло, и у меня до сих пор болят ноги и подозрительно покалывает в груди — началось после ранения в Тегеране. Я был гардемарином, а стал жестким и циничным типом… и кажется уже старым.

Да, старым…

Мельком осмотрев душевую, я вернулся в комнату.

— Отойди!

Марианна повиновалась. Табличку «не беспокоить» — я нашел на шкафчике, куда можно повесить одежду, если вы не собираетесь разбрасывать ее по всей комнате. Выглянул в светлый и пустой коридор, потом — повесил табличку на дверную ручку и запер дверь. Для верности — привалил ее шкафом.

— Дай нож.

Раскладным ножом, который есть у каждого полицейского, я поддел фрамугу окна и открыл его, так чтобы можно было вылезти.

— У тебя неподходящая обувь для прогулки.

— Черт, я забыла, что с тобой — одно сумасшествие!

— Шагай потише… На цыпочках — сказал я, и полез в окно.

За окном был задний двор мотеля — с большими ящиками для мусора, которые и были его главной достопримечательностью. Хорошо хоть не воняло по жаре — у американцев принято выбрасывать мусор в мешках — но все равно приятного мало. Оглядевшись, я увидел, что шанс выбраться отсюда незамеченными у нас есть…

— Дай пистолет.

— Размечтался.

— Тогда сними его с предохранителя. И будь наготове. Пошли…

Борух Михельсон — не знаю правду или нет сказала полиция о его богатстве, жил в районе типичном для миддл-класса, не богатом, но и не бедном. Это могло иметь два объяснения — либо у него не так много денег как о нем думают, либо он не хочет отбиваться от уголовного обвинения в неуплате налогов. В САСШ это одна из самых распространенных фелоний[712], на нем и на законе RICO попалось немало мафиози. Иезуитская хитрость этой системы в том, что в САСШ полагается платить налоги со всех доходов, даже незаконных, к примеру, от торговли наркотиками — и поэтому, скрывая одно преступление, ты автоматически совершаешь второе. А закон RICO у нас, скорее всего, был бы отменен Священным Синодом[713] как противоречащий основам права и допускающий лишение собственности лиц, чья вина не доказана. Но… американцы жили, как жили, и не мне лезть со своим уставом в их огород. Хотя нет… в огород все же залезть придется…

— Дамы вперед.

Марианна смотрела на меня.

— Ты с ума сошел? Это же чужая собственность, огороженная земля.

— Но я не собираюсь ничего красть, я просто пройду там. Это незаконно?

— Незаконно. Есть улица.

— Тогда стой здесь, размышляй о законах.

К моему счастью те, кто выехал из этого дома на уик-энд или в отпуск — забрали с собой собаку, судя по размерам конуры, она была немалого размера. А если бы и малого — лаем она предупредила бы и хозяев дома и всех, кто пожелал бы ее услышать. Но собаки не было, а был обычный задний дворик обычного американского дома — зеленая, подстриженная трава, надувной бассейн, который почему-то не убрали, кострище для барбекю, маленький сарайчик, куда складывают все ненужное…

Парня этого я увидел сразу, стоило только высунуться из-за забора. Среднего роста, в светлой, не по нынешней жаре куртке, он просто прогуливался по дорожке, мимо припаркованных машин, ничего не делая. Если бы он сидел, к примеру, в машине — тут ничего особенного не было бы, может — он просто кого-то ждет. А вот так ходить по улочке субурба[714] — в САСШ не принято, значит — он делает это не просто так. И куртка… тоже не просто так.

Парень развернулся и двинулся в обратную сторону, я едва успел убраться с его глаз. Не мешало бы узнать, кто он такой, и чего здесь делает…

И все таки я постарел… решил сделать то, что было мне уже не по силам, и чем я заниматься был не должен. Или чутье у этого парня было превосходное. Когда он прошел мимо, я махнул через низкий, по грудь зеленый забор, тут же перешел в атаку, но он, даже не поворачиваясь, почти сумел уклониться от нее.

Атакуя его со спины, я добился только того, что напоролся на локоть, выставленный на уровне груди, да так что в глазах потемнело. Сила инерции и удара повалили меня на землю — но и мой противник, не успевший принять устойчивую стойку, тоже упал на раскаленный солнцем асфальт. В следующую секунду я едва успел увернуться от удара ногой, который летел мне в голову — из положения лежа! Оба мы успели вскочить, разворачиваясь друг к другу лицом и вставая в боевую стойку. Что-то подсказало мне, что этого противника я могу и не одолеть.

Противник мой был совершенно обычным типом, с гладко выбритым лицом, только кожа для конца лета бледная, совсем не загоревшая. Он не пытался вызвать помощь, не пытался достать пистолет — хотя я был уверен, что он у него есть. Он просто стоял и ждал моего нападения, смотрел на меня бледно-голубыми, как выцветшее от солнца небо на Востоке глазами… а потом глаза его закатились и он опал на землю, как кукла-марионетка, у которой разом подрезали все нити… прямо под себя упал, такое не сыграешь…

За его спиной стояла Марианна, все же сунулась на улицу.

Только подойдя ближе, я увидел, чем она его так приголубила. Это был металлический шарик, очень тяжелый, тяжелее того, что используют для тренировки запястья, видимо она попала ему этим шаром в затылок.

— Нужна помощь? — ехидно спросила она.

— Где ты этому научилась?

— Один парень научил… В Сан-Сальвадоре. Он так убивал людей. Не думала, что тебе понадобится помощь.

— Я старый, уставший от жизни человек. Не так давно меня вывезли из Тегерана на носилках, учитывай это.

— Немудрено, ты же ввязываешься во все тяжкие.

Первым делом, я обшарил моего потерявшего сознание противника и нашел то, что искал — пистолет. Он и парился в куртке потому, что ему надо было скрыть пистолет. Пистолет он носил без кобуры, заткнутым за ремень. Обычный, «тактический» Кольт калибра девять миллиметров, стандартное оружие североамериканского военнослужащего.

— Дай наручники.

На улице обшаривать потерявшего сознание человека как-то не годится, поэтому я надел на него наручники и только потом перебросил в сад через живую изгородь. Затем перелез сам — это вызвало новую вспышку боли. Я остановился, прислушался к себе — вроде ничего не сломано, но болит зверски.

— Лезь сюда.

— Как ты это себе представляешь?

— Господи, ну обойди, зайди через калитку!

Пока Марианна искала обходной путь — я наскоро обыскал незнакомца и все понял. Документов нет — но есть небольшая рация без гарнитуры hands-free, есть раскладная пружинная дубинка и есть пропуск в виде карточки, но на нем не написано ни имени владельца, ни куда он помогает пройти. Дешевые противоударные часы, кроссовки, немудреная, но прочная одежда.

Я похлопал поверженного противника по щекам, чтобы быстрее приходил в себя — и придавил коленом к давно не стриженному газону, а чтобы не думал лишнего — сунул ему под нос его же собственный пистолет.

— Я спрашиваю — ты отвечаешь. Имя, должность, воинское звание!

Парень молчал, смотря на меня полными ненависти глазами.

— Тогда скажу я — военная полиция, Форт-Драм, так? За кем ты здесь присматриваешь?