Русская Америка. Сухой закон 4 - Михаил Дорохов

* * *

Дым от дешёвых папирос и самокруток застилал низкий потолок траттории, смешиваясь с ароматом чеснока и вина. За столиком в углу, под покосившимся образом местного святого, сидели гости из Нью-Йорка. Немногочисленные местные бросали на них украдкой взгляды и наблюдали, как суетится хозяин, почувствовавший неплохую вечернюю выручку.

Дверь скрипнула, и в тратторию вошёл пожилой мужчина, по одежде больше похожий на пастуха. Но через плечо у него висело ружьё. Его обветренное лицо было испещрено морщинами. Он подошёл к хозяину, что-то коротко сказал и затем повернулся к приезжим. Пронзительный взгляд смерил всю компанию, и мужчина, поправив ружейный ремень, не спеша подошёл к столику.

— Новые лица. Добро пожаловать в благословенную землю Маринео, — произнёс он. Слова были гостеприимны, но в глазах читалась настороженность. Долгая пауза прозвучала скорее как немой вопрос: зачем такие гости забрались в этакую даль?

— Благодарю! — кивнул Волков.

Тишина затянулась. Местные, уже не стесняясь, переключили внимание на компанию русских.

— Меня зовут Бернардо. Кто искал дона? — тихо спросил порученец Де Луки.

— Я, — ответил Волков, — У нас к нему очень важное дело. И письмо от его старого друга.

Бровь мужчины слегка изогнулась:

— Кто этот… «друг»?

— Передайте дону Де Луке, что мы привезли тёплый привет от Джонни Торрио.

Бернардо нахмурился:

— Я знаю — кто такой Торрио. Но вы не итальянцы. А Торрио вряд ли бы послал сюда кого-то другого…

— Наш босс — партнёр Торрио, — нашёлся Илья Митрич.

Бернардо задумчиво пожевал ус, и всё также негромко ответил:

— Думаю, дон встретится с вами. Но пойдёт только один человек. И без оружия, — мужчина усмехнулся и кивком указал на чемоданы, — Остальные останутся здесь.

Волков переглянулся с казаком и произнёс:

— Что же… Нас это устраивает…

[1] Вот и состоялось первое знакомство людей Соколова с Сицилией. Ближайшая пара глав будет посвящена отнюдь не простой операции по спасению семьи «информатора» Паоло Колетти.

А Молотов заприметил сквер, который в 2013 году станет «Площадью русских моряков». И на ней появится памятник русским, что помогали мессинцам после землетрясения. Ниже — фотографии, сделанные в то время и фото самого памятника. Кстати, его эскиз сделали ещё в начале XX века. Но в Мессине он окажется только через сто с лишним лет.

Сам памятник

Русские моряки разбирают завалы Мессины

Гуманитарная помощь

Глава 16

Договор с доном

25 февраля 1920 года. Манхэттен. Нью-Йорк.

Паккард проехал вдоль длинного каменного парапета. Его венчала высокая кованая ограда, украшенная вензелями. Машина остановилась на обочине через дорогу от главного входа Центрального парка Нью-Йорка. Я отворил дверцу, выбрался наружу, и помог выйти Блум.

Девушка пошла со мной под руку. Мы быстро перешли проезжую часть и направились по широким дорожкам в глубину парка. Погода стояла ясная. Повсюду лежал небольшой слой снега и похрустывал под ногами. Иней застыл на деревьях, из-за чего казалось, будто мы, не спеша, плывём по зимней сказке. Редкие парочки медленно шли по аллеям, окружённым высокими трёхглавыми фонарями.

— Что вы хотите мне показать, Алексей? — с любопытством спросила мисс Брауни.

— Увидите все сами! — заверил её я, предвкушая реакцию красавицы.

После поездки в Павуску она старалась называть меня полным именем, а не его американским аналогом. Не скрою, мне это было очень приятно.

— Как там Анастасия?

— Отлично, — улыбнулась девушка, — Хотела взять её с собой, но Фил случайно проговорился, что будет тренировать молодых жеребят. У девочки были такие просящие глаза, что решила оставить Анастасию с ним. Она буквально не выходит с манежа. Приходится чуть ли не силой загонять её домой и отпаивать горячим чаем. Слежу, чтобы не заболела. Кстати, они с Филом нашли общий язык.

Фил Криспи, главный конюх в поместье Блум был совсем уж не разговорчивым и даже угрюмым мужиком. Но, видимо, маленькая беглянка растопила его сердце своей любовью к лошадям.

Мы с красавицей пересекли главную аллею и пошли по боковой дорожке в сторону ныне не работающего фонтана. На одной из скамеек я заметил серое пятно. Кто-то бросил газету и ушёл, поленившись выбросить её. Я замедлил шаг и нахмурился, разглядывая фотографию и заголовок на открытом листе.

Мисс Брауни удивлённо посмотрела на меня.

— Что случилось?

Я усмехнулся:

— Увидел призрака…

Девушка подошла к скамейке, а я поднял газету. Над снимком готическим шрифтом было выбито:

«Жестокий лидер секты Аунего»

На фотографии было десять человек. Пятеро на стульях, пятеро — стояли позади. В центре посередине сидел Пророк. Прямо в объектив камеры смотрел человек в чёрном одеянии и белым воротничком. Тёмные волосы, худое лицо, угольки глаз.

«…В ходе следствия по делу о „Ковчеге“ в местечке Аунего были обнаружены старые фотографии пятилетней давности. Среди них найдена фотография человека, которого сектанты именовали Пророком…»

Далее опять шли уже набившие оскомину подробности самосожжения, которые я не стал читать.

— Это он? — спросила Блум.

— Да. Я видел его издалека. Не успел толком рассмотреть, — вглядывался я в лицо лидера сектантов.

— Жуткий взгляд… — прошептала девушка.

— Согласен, на удивление, даже камеры этого времени хорошо его передали… — задумчиво произнёс я.

— В смысле — этого времени? — удивилась мисс Брауни.

— Оговорился! — поспешил тут же поправиться я, — «Того» времени. Здесь говорится, что фотографию сделали пять лет назад.

А внутренне поругал себя. Расслабился ты, Алексей, такие оговорки нам ни к чему.

— Похоже, этот снимок опубликовали все кому не лень, — произнесла девушка, — Сегодня в поезде я видела другую газету с этим фото. Но не обратила тогда особого внимания…

— Не будем об этом. Слишком много чести для Пророка. Сегодня чудесный день, и я не позволю ничему его испортить, — я бросил газету в урну и подал руку своей спутнице.

Она улыбнулась, взяла меня под руку и пристроилась рядом. Мы неспешно пошли к небольшой, круглой площади с фонтаном посередине. Летом, когда он работает, это одно из самых культовых мест в городе для свиданий. Но и сейчас вокруг него стояло очень много народа. Блум удивлённо посмотрела на меня, но я лишь многозначительно усмехнулся