Александр. Том 3 - Олеся Шеллина

— Учитывая состояние здоровья его величества, вам пора предъявить свои права на престол и Шотландия поддержит вас в этом, — подал голос молчавший до этого Дандас.

— Поддержит в чём? — очень искренне удивился принц Уэльский, прямо глядя на заговорщиков. — Я ни на что не претендую. Как хороший сын, я выполняю волю своего отца со всем смирением и терплю лишения без малейшего упрёка. Единственное, о чём я молюсь ежедневно, чтобы господь вернул моему бедному отцу разум.

— Конечно, ваше высочество, — Питт улыбнулся, глядя на Георга. — Разумеется, вы все верные подданные короны, но не пойдём против воли докторов и парламента, и если, я подчёркиваю, если король будет признан недееспособным, вы с тем же смирением, что переносите свалившиеся на вас тяготы, примете регентство?

— Если такова будет воля большинства, — теперь уже улыбался и сам Георг. — Вот только, лорд Мелвилл, когда вы отказались от дружбы с Аддингтоном? Если мне пока память не изменяет, именно премьер-министру удалось уговорить вас принять титул виконта?

— Когда он только принял пост премьер-министра, его действия показались мне разумными. Сейчас — нет. Людям свойственно ошибаться, — пожал плечами Дандас, словно не видя ничего особенного в своём двойном предательстве, когда он сначала предал Питта, переметнувшись к Аддингтону, а теперь вот пришёл к Георгу с Питтом.

— Вы правы, всем людям свойственно ошибаться, — проговорил Георг, глядя, как его странные гости уходят. А ведь не так давно он ни с одним из них не мог найти общего языка в некоторых вопросах.

Поднявшись из кресла, Георг подошёл к окну. На улице было пасмурно, и в стекле отразилась его фигура. Как бы то ни было, а арест пошёл ему в какой-то степени на пользу. Он сильно похудел, так как то, что он ел в заключении не отличалось изысканностью, да и порции были заметно меньше, чем те, к которым он привык. У него ни разу не было приступа подагры с того момента, как его, как какого-то простолюдина, швырнули в Тауэр. И он не задыхался, поднимаясь на второй этаж Виндзорского замка.

— Неужели дело действительно в еде? — задумчиво проговорил принц Уэльский, не без удовольствия разглядывая повисшую на нём одежду. — Да, нет, быть того не может, — он махнул рукой. Ему оставалось только ждать, чтобы принять уже регентство над полубезумным отцом и аннулировать уже этот позорный мир с Наполеоном. Вот только война с колониями обескровила Англию. И в одиночку им не выстоять против Корсиканского выскочки. Нужны союзники. — Нужно пригласить графа Воронцова навестить несчастного узника, — пробормотал Георг, быстро отходя от окна и садясь за стол, чтобы написать графу письмо.

* * *

— Ну что, Александр Дмитриевич, вот мы и приехали в Баден, — Крюков выскочил из экипажа, в котором они путешествовали, и посмотрел на постоялый двор, где им предстояло поселиться. — Неплохо. Чисто. Может быть, нам повезёт, и постели не будут кишеть клопами, — резюмировал бывший марвихер, глядя, как к вознице подбежал мальчишка, чтобы пристроить экипаж, а лошадь и самого возницу определить на конюшню.

— Александр Дмитриевич, — неожиданно из-за спины раздался шум подъезжающей кареты и смутно знакомый мужской голос.

Краснов обернулся как раз в тот момент, когда из подъехавшей кареты выскочил невысокий, подвижный человек, на ходу надевающий двууголку, чтобы защититься от пронизывающего ветра.

— Александр Николаевич, ты ли это? — Краснов быстро опознал в подошедшем к ним человеке князя Голицына. Они с князем часто встречались в салонах, да и при дворе, и уже давно перешли на «ты». — Какими судьбами здесь?

— Так, на воды приехал, а то что-то подагра начала мучить. У меня здесь дом неплохой имеется. Вот и выпросился у его величества Александра Павловича полечиться, — улыбнулся князь.

— И тебя отпустили? Сейчас-то выехать за границу без высочайшего позволения никак нельзя, — Краснова никто не предупреждал, что они в Бадене могут с Голицыным встретиться, известным эпикурейцем и бабником. И сейчас он быстро соображал, что же делать?

— Его величество был милостив, — Голицын продолжал улыбаться. — А когда я подорожную получал, то секретарь государев Скворцов намекнул, что доигрался ты, Александр Дмитриевич, и твои шуточки в салонах дошли до ушей государя, очень его огорчив. Вот и отправил тебя его величество в Баден полечить твою дурную голову, так сказать, с глаз долой.

Краснов даже крякнул, услышав, как, оказывается, восприняли в свете его отъезд. Крюков же хохотнул, но тут же отвернулся, изобразив кашель. Саше же стало интересно, а как присутствие Лёни Голицын сам себе объяснит. Князь тем временем продолжал, делая знак мальчишке, чтобы тот убирался и оставил экипаж с возницей в покое.

— Но ничего, это нормально. И даже не опала. Пока здесь местных дам развлекать будешь, твои шуточки забудутся, да и его величество остынет и простит тебе твои шалости. Думаю, сразу после Нового года призовёт к себе обратно, соскучившись. Если не раньше, — Голицын повернулся к Крюкову и внимательно осмотрел неизвестного ему молодого франта. — Вот что, даже и не думай оставаться в этом клоповнике. У меня прекрасный дом, и ты, дорогой мой Александр Дмитриевич, вместе с другом совсем меня не стесните. Так что, поедемте уже. Мой повар нынче расстарался, обед получился выше всяких похвал.

— А как ты узнал, Александр Николаевич, что мы вот-вот приехать должны? — спросил Голицына Краснов, не спеша воспользоваться столь заманчивым предложением.

— Так ведь мальчишку поставил караулить, как же ещё, — пожал плечами князь. — Здесь же больше негде остановиться приличным людям. Вот он и прибежал, чтобы сообщить, что русские господа прибыли. Сейчас это редкость. Никак не могу понять, отчего Александр Павлович всех в стране держит? Ладно бы подле себя, как тебя, Александр Дмитриевич, приблизил. Так ведь нет, — и князь развёл руками. — Может быть, ты что-нибудь слышал? А то меня спрашивают, как приятеля его величества по детским шалостям, а я и не знаю, что и ответить.

— Не знаю, что ты хочешь услышать, Александр Николаевич, — Краснов бросил быстрый взгляд на Крюкова. Марвихер понял, что адъютант императора просит помощи, и вышел вперёд.

— Разрешите представиться, Крюков Леонид Иванович, — он изящно поклонился, мило улыбаясь при этом. — Саша упросил меня составить ему компанию в своём, хм, временном изгнании, уверяя, что здесь в Бадене нас ждёт