Чужой среди своих - Василий Сергеевич Панфилов

В глубине коридора, освещаемого единственной тусклой лампочкой в самом конце, две металлические двери, вечно запертые, со смазанными солидолом амбарными замками. По слухам, циркулирующим среди школьников, там не только бомбоубежище, но и арсенал, в котором (опять-таки по слухам) хранятся не только противогазы, но и самое настоящее оружие. На тот случай, полагаю, когда злобное «НАТО» соизволит высадить десант в столь стратегическом месте, как наш посёлок…

Слева, за угольными сараями, прихотью неведомого мне архитектора разнесёнными с котельной, прячутся «Ж» и вечно запертый бетонный куб с инвентарём для физкультуры, убираемой туда на сезон. За кабинками (тоже почему-то деревянными) располагаются теплицы, в которых для школьной столовой выращивается всякая зелень. Там же требующий ремонта «уголок ЮННАТов», о котором я знаю только, что он есть.

К зданию школы ведёт грунтовая дорога, метров за двадцать переходящая в асфальтированную, и растекающуюся в неровную, асфальтированную лужицу перед крыльцом. Остальные дороги и дорожки — грунтовые, выложенные по обочинам половинками вкопанного углом, белёного кирпича.

Сзади, за школой, стадион с вытоптанным футбольным полем, содержащийся в образцовом порядке спортивный городок военизированного типа, и неизбежные в этих реалиях подсобные помещения, сараи и сараюшки, за которыми и происходят почти все школьные разборки. Здесь же, передавая обслюнявленную бутылку портвейна или папиросу по кругу, как братину, мальчишки приобщаются к взрослому, мужицкому миру.

Во дворе школы броуновское движение, где основную роль играют мельчайшие частицы с октябрятскими значками, приколотыми на отвороты рубах и курток. Частицы эти вездесущи, шумны, писклявы, жизнерадостны, и представляют немалую опасность для окружающих.

Когда такая частица бежит, повернув голову вбок и весело перекликаясь с товарищами, не глядя по сторонам и не всегда соображая, в какой точке пространства она в данный момент находится, это опасно, но прежде всего для самой частицы. А когда она, частица со значком октябрёнка или с пионерским галстуком, имеет в руках банку с краской, ведро с водой, грабли или любой другой инвентарь, она становится опасной уже для окружающих!

В центре асфальтированной площадки каменной бабой высится завуч, одним своим видом усмиряя пыл броуновских частиц, которые бы в ином случае, полагаю, носились бы вовсе стремглав. А так они хотя бы изредка, поймав спиной суровый взгляд каменной дамы, замедляют скорость до хоть сколько-нибудь приемлемой.

С изяществом тореадора (во всяком случае, искренне на это надеюсь!) уворачиваясь от пробегающей мелочи, отпрыгивая и придерживая за плечо, я почти без потерь (капли извёстки на штанах, я полагаю, можно не учитывать) добрался до крыльца школы, поздоровавшись по пути с завучем. Та, окинув меня цепким взглядом, кивнула приветливо.

Тут же, заметив неладное на подотчётной территории, завуч заморозила начавшийся было конфликт с эффективностью Медузы Горгоны.

— Волопасов! — рявкнула она зычным контральто, — Опять?!

Волопасов, незнакомый мне крохотный веснушчатый мальчишка, один в один Антошка из мультика, что-то начал отвечать писклявым дискантом, размахивая руками и подпрыгивая на месте. Я, не вслушиваясь, трогаю нерешительно ручку двери, но, после короткого раздумья, решаю пройтись сперва по школьному двору.

Чёрт его знает, зачем я сюда пришёл… Есть среди одноклассников три-четыре человека, общение с которыми меня в принципе устраивает. На безрыбье…

«— Не думал никогда, что недостаток нормального общения может так сильно давить на психику» — мелькает в голове, и моё намерение перебраться (для начала!) в большой город, крепнет на глазах. Дефицит и прочее — плевать… Ну или нет, вру… сам себе вру.

Но всё-таки это вторично! А вот роскошь человеческого общения, возможность общаться не с ограниченным кругом лиц с ограниченным кругозором, дорогого стоит…

Сунув было руки в карманы, тут же, засмущавшись неведомо чего, вытащил их и пошёл с деловитым и независимым видом, озабоченно поглядывая по сторонам, будто ища кого. На меня поглядывают с любопытством, перешёптываются, тыкают пальцами…

Нет, я не главный экспонат в человеческом зоопарке, но я, чёрт подери, всё ж таки экспонат! Так, во всяком случае, мне кажется… Подростковая мнительность, м-мать…

«— Чёрт… как же неловко» — мучаюсь от внимания, чувствуя, как начал алеть ушами. Хочется уйти прочь… но с другой стороны, не будет ли это похоже на бегство?!

«— Все делом заняты, а я…» — мелькнуло несвойственное мне, коллективистское, вылезшее из подсознания.

«— А среда влияет, — отмечаю озадаченно, — и ещё как! Всего ничего здесь, а уже начало перемалывать…»

Количество мелких школьников на квадратный метр прямо-таки зашкаливает. Они по второму раз белят стволы деревьев, рыхлят почву, что-то копают, с энтузиазмом таскают по полведра, поливая (зачем?!) деревья в школьном дворе, и занимаются тем, что на здешнем языке называется, наверное «Приучение общественному к труду школьников младших классов», ну или как-нибудь так…

— Миша? — поправив съехавшие с носа очки, неуверенно окликнула меня учительница географии, по образованию педагог младших классов, отвлёкшись от объяснения каких-то премудростей октябрятам. Отряхивая испачканные в земле руки, она сделала несколько шагов навстречу, — Здравствуй! Не удержался всё-таки, пришёл?

— Здравствуйте, Ираида Викторовна, — невесть почему смущаюсь я, — да вот…

— Твой класс внутри школы работает, — улыбнулась она мне понимающе, — Соскучился?

Пожимаю плечами, не зная, что сказать… и уже жалея, что вообще пришёл.

— Ну, иди… — мягко сказала она, возвращаясь к малышам.

… и я пошёл.

— Здоро́во! — на ходу мотанул головой Лёха, в чью спину тут же ткнулся край парты, которую он перетаскивает с одним из одноклассников.

— Мы на втором этаже! — кинул приятель, поудобнее перехватывая тяжёлую парту и входя в поворот на лестничной площадке, вниз, — где кабинет биологии!

Прижавшись к стене, пропускаю его напарника, молча кивнувшего мне и тут же сдувшего упавшую на лоб мокрую от пота прядь волос. Оглянувшись вниз, и увидев, что там тащат стулья, я поспешил зайти на второй этаж, освобождая проход.

В школе полный кавардак! Повсюду грязь, шум, суета… В приоткрытую дверь одного из классов видно, что там отдирают от стен краску. В другом классе девочки, замотав головы косынками, размывают с потолков побелку, роняя на пол тяжёлые известковые капли.

Кабинет биологии я нашёл с третьей попытки, как это часто и бывает. Смутили плакаты и наглядные пособия, наваленные возле одного из классов.

Логично предположив, что кабинет находится если не за этой дверью, то за соседской, я ошибся, и моя голова, просунутая в дверной проём чужого класса, стала причиной дурацкого, и, в общем-то, беспричинного веселья. Класс биологии оказался аж в другом конце коридора, и его дверь была подпёрта гипсовым бюстиком Толстого.

— Михаил? — удивилась мне Изольда, стоявшая у самой двери, — Здравствуй! Рада тебя видеть! Тебе что-то надо?

— Да вот… — снова смущаюсь я то ли всеобщего внимания, то