Физрук: на своей волне 3 - Валерий Александрович Гуров

— Что ты там у палисадника тёрся? — спросил я.

— А что, мне нельзя возле палисадника стоять? — раздражённо фыркнул Ваня.

— Можно, — ответил я, — только ты не просто стоял возле палисадника, ты там что-то конкретно прятал.

Паренёк вздрогнул, было видно, что я попал в точку.

— Просто захотелось, — чуть сбавив обороты, буркнул он,

— Просто и мухи не размножаются, — я вскинул бровь.

— Цветы там дюже красивые высадили, — ядовито ответил Ваня, стараясь вернуть себе уверенность. — Думал матушке сорвать и подарить, прикинь.

Он врал. И не собирался говорить правду.

Ладно… я не стал продолжать словесные пикировки.

— Покажи телефон, — потребовал я, протягивая руку. — И прямо сейчас.

Парнишка замер, телефон у него был в руках. Он сжал пластиковый корпус так, что костяшки побелели.

— Это моё личное пространство, — процедил Ваня, пытаясь изобразить уверенность.

Вот только получилось скорее жалко, чем дерзко. Я продолжал на него смотреть. Будь у него возможность — он бы, наверное, проглотил этот телефон прямо сейчас, вместе с симкой, батареей и фотографиями.

Что ж, значит я снова попал в точку.

— Тогда считай, что у тебя сгорела вторая жизнь, — сказал я невозмутимо.

Ваня вытаращил глаза, во взгляде мелькнуло что-то среднее между паникой и протестом.

— За что⁈ Я же отвечал!

— Напоминаю, что у тебя осталась последняя жизнь, — пояснил я, чуть шире улыбнувшись. — Мы же договаривались на конструктивный диалог, а ты уже через пару минут о нём забыл. Вот и результат — конструктива как-то не наблюдается.

— Твой конструктивный диалог — это ломать мне пальцы⁈ — зашипел он.

Я лишь протянул руку ладонью вверх.

— Телефон дай сюда. Иначе я заберу его сам.

Ваня одёрнулся, нервно хихикнул, но похоже одумался.

— Ладно-ладно, я тебя понял… щас дам!

Он набрал код, разблокировал экран и протянул мне мобильник.

— Я не буду лазить по твоему телефону, — сказал я, — открой и покажи, что ты фотографировал.

— Сейчас покажу, если, конечно, фотографии сохранились, — забурчал он, уже не так нагло, больше нервно.

Пацан полез в снимки. Он пролистывал медленно, будто хотел выиграть время. Минуту он молча листал экран, что-то бормоча губами едва слышно.

Я наблюдал, не прерывая. Экран бросал холодный свет на его лицо, делая бледнее и без того бледную кожу. В таких моментах обычно было видно всё: и ложь, и страх… я понимал, что Ваня не покажет мне фотографии.

Так и произошло.

— Слушай, — наконец сказал он, не найдя нужного снимка, — походу они не сохранились… я, наверное, забыл сохранить.

Он покосился на меня, будто проверяя реакцию.

— Вот если не веришь — сам можешь посмотреть, — сказал Ваня, демонстративно показывая мне экран телефона. — Ни одной фотографии нет за последние пару часов.

— Вот же засада, — протянул я, изображая лёгкое удивление.

Ваня, вдохновлённый моим тоном, заговорил увереннее:

— Я, видимо, их не сохранил, потому что ты подъехал! Мне, знаешь ли, как-то не до фотографий было! А ну-ка, когда на тебя несётся такой здоровый мужик, как ты, что, по-твоему, я должен был делать?

Он оживился, даже руками стал размахивать, оправдываясь с жаром.

— Вон оно как, — кивнул я. — Не сохранил, значит?

— Мамой клянусь! — выдохнул Ваня, перекрестившись с такой поспешностью, что пальцы перепутали последовательность. — Клянусь, что никаких фотографий у меня нет. Вот смотри!

Он, торопясь, зашёл куда-то в меню с названием «удалённое», открыл раздел и продемонстрировал экран.

— Видишь? Тут тоже пусто! Это если бы я удалил — они бы были здесь, ты же понимаешь?

Ваня теперь говорил громче и увереннее, но в его голосе чувствовалось напряжение и фальшь пробивалась между словами.

Выглядело, конечно, правдоподобно — даже слишком. На месте любого другого я, может, даже и поверил бы. Но у меня уже давно выработался иммунитет к таким «совпадениям».

Я не был большим специалистом по всем этим новомодным гаджетам, но суть понимал. Пацан объяснял, что снимки, сделанные на телефон, какое-то время висят в медиатеке, а потом, если их удалить, попадают в «удалённые».

Ну и там ждут, пока хозяин передумает. Такая себе «страховка» для рассеянных романтиков и шпионов-любителей. Удобно: захотел — вернул, не захотел — удалил окончательно.

Вот только такие объяснения на меня не действовали.

Я уже знал, как всё устроено — не всё, что снято на камеру, хранится на телефоне. Спасибо Ани, которая буквально вчера рассказала, что некоторые фотографии можно делать напрямую из мессенджера. И тогда они уходят не в память устройства, а в облако самого мессенджера.

Ну а это означало одно: Ваня продолжал вешать мне лапшу на уши. Так что весь этот спектакль с чистым «удалённым» разделом, лично для меня был проверкой на вшивость этого пацана.

Он искренне не подозревал, что я в курсе этих технических тонкостей. Ну ничего… вся эта ушлость и изворотливость — типичная штука для таких, как Ваня. Назовём их просто так: сбившиеся по жизненному пути, потерявшие ориентиры. Такие привыкли к отмазкам и к мелким хитростям.

Однако я решил продолжить игру. Кивнул, делая вид, что верю его словам и спросил, как ни в чём не бывало:

— Вань, а для кого ты это снимал? Ты же говоришь, что хотел цветы матушке или сестре подарить, да?

— Им и хотел, — охотно подтвердил он мою догадку.

— Так может, ты и отправил? — уточнил я.

Ваня запнулся, и в ту же секунду на его лице выступил румянец.

— Ну нет… они бы всё равно в галерее сохранились.

Фраза была попыткой продолжать врать логично. Вот только логика тут явно хромала.

Я снял маску простофили:

— Мессенджер, открой.

Ваня вздрогнул, будто под ним внезапно включили подогрев сиденья на полную катушку. Заёрзал, не зная куда деть руки. Но, видимо, сообразил, что повторять я не стану. Поэтому, скрипнув зубами, послушно открыл мессенджер.

Сначала он вывел контакт матери, потом — сестры. Каждый раз разворачивал экран ко мне, будто хотел сказать: вот, смотри, я чист, свят и невинен.

— Вот, видишь, ничего не сохранилось, — торопливо проговорил он.

Я внимательно посмотрел на экран. Всё и правда выглядело чисто. Очевидно было, что ни матери, ни сестре он никаких снимков и не собирался отправлять.

— Выйди на общую ленту, — велел я.

— Зачем? Там