Граф - Роман Валерьевич Злотников

мортиры опасны в использовании, потому что де слишком большой процент снарядов взрывается прямо в стволе. А того не понимают, что англичане и французы испытывали мортиры стрельбой неразорвавшимися снарядами, собранными поляками на поле боя. Так что все они имели пусть и не сработавший, но уже наколотый капсюль. Именно этим и было вызвано то, что более половины снарядов на их испытаниях взорвалось прямо в стволе!

— Но ведь это не единственный недостаток,- осторожно поинтересовался Даниил.- Мне рассказывали, что число невзорвавшихся снарядов достигало трети от выпущенных. Именно поэтому поляки смогли собрать их так много для передачи своим «друзьям»…

— Тут всё зависело от местности,- пожал плечами Кутайсов.- Мне докладывали, что один умник додумался стрелять из мортиры по болотам — так там вообще срабатывал только каждый пятый, а то и десятый снаряд, который попадал на ветки, камни или относительно твёрдые участки почвы. А вот в горах процент корректных срабатываний взрывателей снарядов приближается к девяноста! Так что командующий Кавказской армией Ермолов прислал в Главный штаб сердитое письмо, в котором заявил, что его армия отказываться от вьючных мортир не собирается.

— Votre excellence, les rumeurs sur Votre beauté ne sont pas exagérées — elle obscurcit l’esprit! Je suis frappé au cœur…[1]- Данька резко развернулся. Это кто это так нагло пытается подкатить яйца к его жене в его присутствии?

— Это маркиз де Кюстин, француз,- с лёгкой усмешкой сообщил Александр Николаевич,- выставляет себя ярым сторонником просвещённого абсолютизма и противником республики, поэтому Государь принял его весьма благосклонно. Хотя, по слухам, в европейских аристократических кругах он не слишком популярен. Потому что ходят слухи, будто он — педераст… Зато имеет близкие отношения с европейским полусветом, пыжащимся составить из себя новую аристократию — фрондирующими драматургами, художниками, композиторами, поэтами. Ну да в их среде содомия вовсе не порок…

— А чего он тогда скачет вокруг моей жены?- мрачно поинтересовался Данька, которого чем-то зацепила фамилия француза. Что-то он про него читал. Причём, вроде как, не очень хорошее…

— Ну, ваша жена, способна привести в волнение даже ярого педераста, а маркиз, вроде как, не полностью из таких. Он, скорее, и вашим, и нашим…- скривился Кутайсов.- К тому же он довольно популярен. Прославился своими записками о путешествиях по Англии, Шотландии, Швейцарии, Италии и Испании… Признаюсь — я и сам их пролистал с некоторым интересом. Написано довольно живо, хотя, временами и желчно…

И тут Данька вспомнил — маркиз де Кюстин! Его «Россия в 1839», являющаяся самым гнусным пасквилем как по содержанию, так и по стилю изложения стала главным определяющим текстом, на основе которого формировались взгляды европейской интеллектуальной элиты на Россию на протяжении следующих шестидесяти, а то и ста лет. Что послужило причиной написания такого текста — никто так и не понял. Возможно, это был некий заказ, а может просто таящаяся нынче в сердце почти каждого француза ненависть к стране, посмевшей остановить Великого Наполеона, чьи войска не сдались на развалинах своей сгоревшей столицы, а спустя всего пару лет после этого парадным строем вошли в Париж… Как бы там ни было — даже современники отмечали крайнюю предвзятость и желчность текста. Ну, те, кто пытался хотя бы выглядеть объективным… Остальные же с упоением цитировали самые грязные пассажи, смакуя наиболее шокирующие образы и заявления и даже не пытаясь проверить насколько они соответствуют действительности. Впрочем, это вполне стандартная реакция, особенно для чем-то «обиженных» народов. Те же украинцы, многие из которых целыми сёлами мотались на заработки в Россию и видели собственными глазами новые заводы, небоскребы и дороги такого уровня, о котором европейцы уже давно позабыли, после начала СВО принялись радостно рассказывать друг другу о разрушающейся стране, покосившихся домах и заборах, ржавых автомобилях и уличных туалетах… при том, что даже не побывавшим в России достаточно было просто набрать короткий запрос в интернете и сразу выяснилось бы, что процент домов не подключенных к канализации в России в два раза ниже, чем на Украине — 21% против 40%. Но зачем выяснять правду если она может разрушить столь приятные иллюзии?

Данька почувствовал, как его качнуло вперёд, но Кутайсов, мгновенно что-то почувствовав, придержал его за локоть.

— Полноте, Даниил Николаевич — не стоит он того. К тому же запрет дуэлировать Государь с вас по сей день не снял, а просто морду ему набить… ну не на Рождественском же балу?

В этот момент раздался голос его жены:

— Merci, marquis, je le sais. Mon mari me le dit tous les matins…[2]- вежливо улыбнувшись, Ева Аврора мягко освободила свою ручку из ладоней де Кюстина и, проскользнув между окружающими её дамами, прижалась к мужу.

— Потанцуем, дорогой?- проворковала она, подхватывая его за второй локоть. Данька ещё мгновение назад готовившийся наплевать на весьма разумные слова Александра Николаевича, замер, всё ещё продолжая свирепо коситься на обнаружившего его о-о-очень недоброе внимание и слегка побледневшего француза, после чего, перевёл на жену, тут же смягчившись.

— А разве в твоём агенде следующий танец уже не занят?

— Пф…- фыркнула Ева Аврора.- Разве это может мне как-то помешать если я хочу потанцевать со своим мужем?

Когда они уже закружились в водовороте загремевшей музыки, до Даниила донеслись слова, сказанные французу одной из той стайки дам, что ранее окружила его жену.

— Trouvez un moyen de remercier la comtesse, marquis. Elle vous a sauvé la vie. Il faut être absolument imprudent pour traîner derrière la comtesse Nikolaeva-Wellesley en présence de son mari…[3]

Больше де Кюстин на балу к его жене не приближался.

Ночь после бала прошла… волшебно. Нет, они с женой и так были всегда нежны друг с другом, но, похоже, после происшествия на балу Ева Аврора решила доказать ему насколько любит и желает именно его, и как ей плевать на всех остальных… А может просто сработал древний женский инстинкт, из-за которого женщины вспыхивают страстью к мужчине, показавшему свою силу в схватке за неё. И хотя до «силы» дело на балу не дошло, то, как споро маркиз ретировался и более за весь вечер ни разу не рискнул приблизится к ней — сделало всё предельно очевидным… Так что они с Евой Авророй уснули уже к утру. Но выспаться Даньке не удалось. Потому что уже в восемь утра из дворца прибыл гонец, передавший повеление немедленно явиться к императору.

Едва Данька вошёл в кабинет императора, как ему навстречу шагнул высокий, широкоплечий