Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин

и длиннобородых старцев повышенной богобоязненности, которых в первую очередь волновали вопросы религии, а все остальное…

Все остальное шло своим чередом. Воины тренировались и готовились к худшему, надеясь на лучшее, ремесленники трудились, а купцы наживали добра, не забывая отделять дольку на смазку осей вращения торговых колес. К коим, как выяснилось, относился и новоиспеченный княжич белозерский Вартислав, языческий побратим благородного Машега бар Захариаха из богатого и грозного рода Рузиев.

— Познакомься, — сказал Машег, представляя Сергею плечистого красавца с неровным шрамом от края глазницы до завитого пейса. — Ноам бар Раффа, мой будущий родич.

— Тархан Ноам! — строго поправил его хузарин.

— Пусть будет тархан! — Машег засмеялся. — А это, тархан, мой брат по оружию Вартислав. Тархан Вартислав, если по-нашему. Чтобы ты понимал, с кем имеешь дело: именно он вел переговоры по передаче Самкерца благочестивому Песаху. А теперь обними меня, гордец, и расскажи, когда тебя наконец сделают голосом Беньяху в этом языческом городе?

— То лишь Богу ведомо, брат! — Хузары обнялись, потом Ноам протянул руку Сергею. Пожатие по ромейскому образцу: когда сжимают не ладони, а предплечья. Хват хузарина чувствовался даже через кожаный наруч, а предплечье у будущего родича Машега было твердости мрамора.

— Почему будущий, Машег?

— Потому что ему прочат в жены мою сестру, — сказал сын Раффы, жестом обозначив замершему в дверях слуге: заходи и наливай.

— Ваш хакан Олег летом посла к Беньяху отправлял, — сообщил Ноам, когда первый кувшин показал дно.

«Беньяху». Без должного титулования. Надо полагать, этим хузарский хан (а может, и тархан[11], кто знает) показывал: здесь все свои.

— Просил у Беньяху проход по Итилю в наше море.

«Наше» — это, надо полагать, все-таки не Азовское, которое и впрямь было хузарским, а Каспийское, которое подконтрольно хаканату только отчасти.

Зато нетрудно догадаться, куда нацелился Олег. Дербент. «Узкие врата». Может, и узкие, зато в очень важном направлении. Дербент. Баку. Шемаха. Ширванский халифат. Богатое место. Шемаха… Оттуда родом был, вернее, будет «двойник» и телохранитель князя Владимира. Габдулла из Шемахи. Сергей попытался вспомнить его историю. То немногое, что сам Габдулла счел необходимым сообщить. Додумал остальное. Ну да, бывали варяги в Шемахе. Заглядывали в гости. Незваные и нежданные. Но Олег… Хотя почему бы и не Олег? Возможности у него есть. Препятствия… Как раз хузарский хакан и может стать таким препятствием.

— Беньяху вроде хотел взять Дербент себе?

Задумавшись, Сергей потерял нить разговора, но эти слова Машега мимо внимания не прошли.

— Хотел, — подтвердил Ноам. — Послал туда бека Иакима. Мой отец там погиб, да обретет он покой на крыльях Шехины. Я был с ним. — Ноам вздохнул. — Предал его земле по обычаю.

Оба дружно склонили головы и зашептали на древнееврейском, которого Сергей не знал. Хотя и так понятно: молились.

Недолго. Потом Ноам послал за новым кувшином и сказал уверенно:

— Беньяху, скорее всего, не разрешит. Если ваш хакан сделает то, что не смог Иаким, это умалит Беньяху. Если русы будут разбиты, то не будет и доли от добычи. Нет. Не разрешит.

Сергей бы мог с этим поспорить. На его взгляд, все зависело от состояния казны Беньяху, с которой у хакана было, мягко говоря, не очень радужно. Так что репутация репутацией, но ею можно и рискнуть, если это будет щедро оплачено. Ну да это пока не проблемы Сергея.

— Скажи, Ноам, а не продает ли кто подворье внутри киевских стен?

Грубо. Но, во-первых, он уже прилично выпил. Во-вторых, они же тут все свои. Так чего юлить?

— Для себя интересуешься или для своего князя?

— Для себя.

— А почему внутри? В посаде и просторнее, и дешевле.

— В посаде у меня уже есть, — ответил Сергей. — За стеной хочу.

— Зачем? Боишься наезда? Что-то знаешь?

Молодец хузарин. В корень смотрит.

Да, Сергей знает. Например, то, что вложение в киевскую недвижимость — очень перспективное. Сергей знал, что Киев будет крепнуть и богатеть. Со всеми вытекающими. Но делиться этими знаниями не собирался.

— Я боюсь? Вот еще! — Сергей привычно отыграл юнца. — Я — княжич! Я уважения хочу здесь, в Киеве! А что за уважение, если ты живешь на выселках!

Ноам задумался. Переводил взгляд с Сергея на Машега и обратно. Не иначе, тоже прикидывал выгоду вложения. А может, делал непростой выбор между серебром и родственными связями? Наверняка знал, что Машег в своем роду за последние пару лет поднялся чуть ли не в первые наследники. Причем именно благодаря этому юнцу-варягу. Рузии — это связи. И деньги тоже. Сам Ноам бар Раффа — тоже не бедняк и не сирота. Родной племянник самандарского тудуна. В потенциале — главный представитель Беньяху здесь, в Киеве. Важное место, важная должность. И такой удачливый юноша, как этот Вартислав, Ноаму пригодится. Но только в том случае, если он действительно свой в доме киевских князей.

«Надо будет поговорить об этом с бар Захариахом, — подумал Ноам. — Но наедине. А сейчас…»

— У меня есть то, что тебе нужно, — сказал хузарин. — Подворье одного важного купца из черных булгар. Тебе понравится, княжич, ведь оно не просто внутри стен. Оно на Горе. Но сумеешь ли ты его купить?

— А то! — Сергей в очередной раз отыграл юнца. — Ты не видел, чего и сколько я в Киев привез! Да на такую выручку можно пол-Горы скупить!

— Я знаю о твоем караване, — углы рта хузарина чуть раздвинулись. Взрослый дяденька добродушно взирал на расхваставшегося мальчишку.

Ну-ну.

Сергей поймал взгляд Машега, который, само собой, сразу раскусил его игру. Заинтересованный взгляд.

Сергей знал: Машег мешать не станет. Ноам, конечно, родич, но задумай Сергей, допустим, его убить, Машег бы в стороне не остался. Даже если речь идет не о крови, а о выгоде, то Машег тоже безусловно на стороне Сергея. Они же не просто побратимы. У них даже драккар и тот — на двоих. Но сейчас это просто разговор, не более.

— Я говорю не о деньгах, княжич Вартислав. Вопрос в том, разрешит ли тебе великий князь Олег поселиться рядом с собой? Среди его ближних бояр.

— Конечно разрешит! — еще более самонадеянно воскликнул Сергей. — Я же теперь его родич!

И приложился к только что наполненному кубку.

— Что ж, тогда я тебе помогу,