Пионер. Том III - Клим Ветров

покашливанием. Я уже хотел повторить вопрос, когда с задних рядов, раздвигая плечами стоящих, вышел вперед здоровенный мужик. Ростом под метр девяносто, плечи — как у шкафа, в протёртой до лысин ондатровой шапке. Лицо широкое, обветренное, с жесткой щетиной и маленькими, глубоко посаженными глазами. Он больше походил на грузчика или вышибалу, чем на «работника умственного труда».

— Есть, — буркнул он гулко, как из бочки, низким, резонирующим голосом.

— Инженер? — предположил я, с трудом представляя этого колосса за чертежной доской или в лаборатории.

Мужик отрицательно мотнул огромной головой.

— Врач. — уточнил он так же басовито, без тени смущения. — Патологоанатом. Виктор Петрович.

В толпе прошёлся сдержанный смешок. Патологоанатом! Человек, который знает, как устроены люди изнутри, но для живых-то… Виктор Петрович стоял непоколебимо, его маленькие глаза спокойно смотрели на меня. Знания есть знания. И опыт. В наше время и такой специалист мог пригодиться — хоть для определения причины смерти, хоть для понимания травм.

— Ещё кто-нибудь? — повторил я, оглядывая ряды. — Библиотекари? Учителя?

Больше никто не отозвался. Интеллигенции либо не было, либо она затаилась. Но зато бухгалтер Семён Семёныч, чуть выпрямившись под моим взглядом, пообещал тихим, уверенным голосом:

— Я… я могу попробовать найти кое-кого. Коллег. Многие сидят без дела, думаю, не откажутся…

Я кивнул. Хоть что-то. Пока Семён Семёныч скрылся в толпе, я почувствовал на себе скептический взгляд Гуся. Тот подошёл ближе, сморщив нос, словно учуяв что-то несвежее.

— Зачем тебе эти… вшивики? — спросил он тихо, но с явным неодобрением, кивнув в сторону скрывшегося бухгалтера. Пользы с них — как с козла молока. Мы же не бюрократия какая, мы… — он махнул рукой, очерчивая окружающее пространство. — Сила.

— Надо, — отрезал я коротко, не вдаваясь в объяснения стратегической важности. — Ты ещё это, списки дополни пунктом «профессия» и «образование». И у тех, кого уже переписали, уточни. Понял?

Гусь неохотно кивнул.

Наверняка, сложись такая ситуация году в двадцатом, в толпе оказалось бы куда больше бухгалтеров и экономистов, — подумалось мне. Экономисты, наравне с юристами, штамповались отечественными вузами в настолько промышленных масштабах, что любая районная «Пятёрочка» по количеству дипломированных специалистов с красными корочками легко затыкала за пояс иное солидное юридическое агентство или какую-нибудь престижную финансовую контору. Кризис перепроизводства мозгов. Точнее дипломов. Здесь же, слава богу, пока преобладали рабочие специальности. Токари, сварщики, водители, строители. Люди дела, те что в случае нужды без вопросов возьмут автомат, и будут молча выполнять приказы.

Постояв на крыльце ещё несколько минут, я двинулся обратно. По пути наткнулся на Миху. Он сидел на перевернутом ящике, прильнув к жестяной кружке. Пахло куриным бульонным кубиком.

— Завтракаешь? — спросил я, втягивая носом знакомый аромат.

— Угу, — промычал Миха сквозь набитый сухарями рот. Он обломал кусок чёрствого хлеба и с хрустом впился в него зубами, запивая глотком горячей жижи.

— Приятного аппетита. Закончишь — собирай народ. Всех, кто свободен.

Миха перестал жевать, удивленно поднял брови.

— Новеньких тоже? Всех этих… — он кивнул в сторону входа.

— Разумеется всех. Часам к трем, самое позднее к четырем, своди их всех сюда. Успеешь?

Миха тяжело вздохнул, поставил кружку на пол.

— Постараюсь. Но сам понимаешь… — он махнул рукой. — Люди по домам сидят, разбросаны кто где. Пока обойдешь все адреса, сколько времени надо? Плюс кого-то не застанешь, это же не казарма.

— Ну что ж, — согласился я. — Сколько получится. И еще… те, кто с транспортом, любым. Хоть мотоцикл, хоть мопед. Их в первую очередь.

Миха кивнул, и снова взялся за сухарь.

План, — если то, что стремительно кристаллизовалось в моей голове, можно было так назвать, — стал логичным продолжением первоначальной, сырой идеи. Но с одним принципиальным отличием. Теперь я хотел не просто заставить поставлять топливо на заправки. Я хотел забрать предприятие. Совсем. Полностью. Выкорчевать старую гнилую систему управления и поставить свою. Своих людей. Установить свои правила. Комбинат должен был стать опорной точкой, ресурсной базой для всего района.

Пока парни собирали народ, я решил не терять время. «Пробить» ситуацию на хлебозаводе. Народу много не брал — цель только разведать. Гуся позвал, и одного из новеньких, прыщавого паренька лет двадцати с необычным именем — Аким.

В объезд не поехали. Двинулись напрямик, через центр. Думал новое что-нибудь увижу, но нет, всё по старому. Очередей только у магазинов прибавилось, да стихийных базарчиков где бабки торгуют семечками, сигаретами, и всяким бытовым хламом.

Доехав до проходной хлебозавода, оставили «девятку» на парковке. Оружия, кроме моего ТТ под курткой и Макарова у Гуся за поясом, не брали, не на войну.

Проходную прошли без вопросов. Пожилой вахтер в телогрейке лишь лениво кивнул, даже не поднявшись со стула.

И сразу по асфальтовой дорожке, мимо низких кирпичных строений, повернули к административному зданию. Территория хлебозавода поражала… пустотой и тишиной. Народ нам почти не встречался. Лишь одинокий мужичок с тележкой, груженной какими-то коробками, брел куда-то вдаль, да навстречу прошла баба лет пятидесяти, в испачканной мукой спецовке, с пустым, поблескивающим жестью ведром в руке.

— Примета плохая, — тихо, но отчетливо прокомментировал встречу новенький Аким. Его прыщавое лицо поморщилось. — Баба с пустым ведром… Не к добру.

Я промолчал, и хотя в подобные приметы не верю, внутренне тоже напрягся.

Впереди выросло высокое крыльцо административного корпуса — бетонное, величественное. Массивная деревянная дверь, когда-то, видимо, темного дуба, теперь выгоревшая, с царапинами и выбоинами.

Зашли, внутри никого. Молча поднялись на второй этаж, почти сразу упёршись в нужный кабинет.

«Приемная»

Постучав, и толкнув тяжелую створку, я заглянул внутрь. Пусто. На секретарском столе куча бумаг, да засохший в стакане цветок.

— Может там? — кивнул я Акиму и Мише на вторую дверь, в сам кабинет директора.

Зашли уже без стука, но и тут никого не было. Широкое кресло за массивным столом, папки на столе. Шкаф. Несколько стульев. Пустой аквариум.

— Пусто, — констатировал Гусь, оглядываясь.

Развернувшись, мы двинулись обратно. Ощущение было странное — словно попали в покинутый бункер. Решили проверить соседние кабинеты. Двери поскрипывали, открываясь в такие же пустые комнаты.

— Здравствуйте! — наконец, в одном из кабинетов я увидел движение. За столом, заваленным кипами бумаг, сидела полная женщина с усталым, отекшим лицом, явно далеко перешагнувшая бальзаковский возраст. На ней был выцветший сарафан в мелкий цветочек, а волосы, собранные в небрежный пучок, оттеняли глубокие морщины у глаз.

Женщина медленно подняла голову от бумаг.

— Добрый день, молодые люди… — едва заметно кивнула она.

— Мадам, подскажите, пожалуйста, где можно найти вашего директора? — Я сделал шаг вперед.

— Василия Ивановича? — Женщина тяжело вздохнула. — Так болеет он. Инфаркт.

— Ясно. Плохо, конечно. А кто сейчас за