Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков

До Глейпина он добрался без приключений, хотя не раз и не два проверял наличие слежки. Но видимо на этот день недруги решили оставить его в покое, если он вообще не надумал себе присутствие соглядатаев.

В гардеробе дворца Риордан сдал шпагу вместе с плащом и принял из рук Франа церемониальный канцелярский набор. Это был планшет, отделанный золотом. Его полагалось носить на шее, раскрывая по мере необходимости. Внутри в специальных креплениях находилась маленькая закрытая чернильница, перо и стопка бумаги с личным гербом визира. Каждый лист был пронумерован и подлежал учету.

После гардероба Риордан попал в цепкие лапы церемониймейстера и был препровожден в Аксамитовый зал, где проходили наиболее торжественные приемы. Стены зала были задрапированы дорогими тканями, отсюда и его название. Под потолком сотнями радужных искр переливалась гигантская люстра с инкрустациями из горного хрусталя. По центру стены возвышались пять тронных кресел для короля Вертрона, королевы Эйны, обеих принцесс и молодого принца. Места для августейшей семьи располагались на невысоком подиуме, а перед ними полукругом были расставлены стулья для приглашенных на прием вельмож и присных. Риордана посадили справа в первом ряду рядом с креслом визира. Вообще, расположение каждого стула, его размер и даже высота спинки имели здесь значение. Самыми массивными и высокими были предметы меблировки первого ряда, а ближе к входной двери Зала они словно съеживались, как и влияние дворян, для которых были предназначены эти стулья.

Несмотря на то, что церемония должна была начаться только через полчаса, большинство мест было уже занято. Для многих вельмож последний прием перед началом войны с Фоллсом являлся чем-то вроде демонстрации богатства, к коему относились в том числе жены, дочери и прочие родственники женского пола. Сверкали водопады драгоценностей на обнаженных плечах, скрипели тугие корсеты, перебивал дыхание ядовитый туман из редчайших духов и дорогих притираний.

Когда церемониймейстер проводил Риордана к его месту, приглушенный гул голосов зала сначала поперхнулся, словно секретарь визира был костью, попавшей в коллективное горло, а затем зазвучал с новой силой. Риордан не сомневался, что часть этих разговоров и сплетен касается его скромной персоны.

Время шло, периодически открывалась двустворчатая входная дверь, и церемониймейстер провожал новых гостей на предназначенные им места. Наконец, появился констебль Глейпина, граф Танлегер, которого называли Посланником короля. Без сомнения, он являлся одной из самых влиятельных персон в Овергоре. Граф всегда благоволил Риордану, поэтому он подошел, приветливо поздоровался и поинтересовался, как идет служба. Услышав ответ, что все в порядке, граф Танлегер кивнул, как человек, полностью поглощенный своими мыслями, и ушел к своему креслу, установленному ровно напротив королевского трона.

Появление высшего фальцграфа не вызвало особого ажиотажа, но через несколько минут разговоры вельмож вдруг притихли, как будто на них кто-то шикнул. Это визир Накнийр, второй человек в государстве, неторопливо прошествовал к своему месту. Он бросил быстрый взгляд на Риордана, его тонкие губы на мгновение сложились в одобрительную улыбку, после чего глава репрессивной машины повернулся и принялся внимательно разглядывать разряженную публику. Ему в ответ улыбались, склоняли головы, но Накнийр никак не реагировал на эти знаки внимания.

После того, как все высокопоставленные сановники заняли отведенные им места, пришел черед герцога Эльвара и его свиты. К родному брату королевы Эйны, как и ко всему его двору, люди относились с опасением. Герцог был несметно богат, а значит, несметно влиятелен даже без учета родственных связей. Однако за последние полгода, когда руку принцессы Веры отдали барону Унбогу, а не старшему отпрыску Эльвара, положение слегка изменилось. Победила партия графа Танлегера, с которым у дома герцога были непростые взаимоотношения. Посланник задумал и реализовал эту блестящую интригу, как дань многолетней дружбе с отцом барона Унбога, который на смертном одре вручил графу судьбу своего сына.

Королевский двор замер в ожидании реванша. Но ничего не происходило. Казалось, что герцог вполне примирился с публичной пощечиной. И это несмотря на всем известный мстительный характер брата королевы. Темные порывы его души касались даже женщин, коим не посчастливилось стать объектом внимания герцога. Он не вел осаду по правилам искусства обольщения. Он просто загонял жертву в угол, и несчастной оставалось только отдаться в руки загонщика.

Герцога сопровождал граф Валлей, тоже некогда претендовавший на руку королевской дочки. Злые языки утверждали, что таким образом Эльвар обложил принцессу Веру со всех сторон, и, так или иначе, брак ее должен был состояться с одним из его протеже, будь то родной сын или приближенный дворянин. Но проиграли оба ставленника герцога, и счастливая Вера, наперекор воле матери, пошла под венец с избранником своего сердца.

Следом за графом Валлеем шли сыновья герцога – Мидбек и Верлотен. Оба приземистые крепкие парни, личности которых сформировались под влиянием своего жестокого отца. Далее шествовали остальные придворные, среди коих Риордан заметил грубияна Бартеля. Вся эта пестрая компания расположилась на стульях в первых рядах слева от тронной группы.

Через несколько минут после появления герцога и его людей, высокие двери Аксамитового зала распахнулись, и церемониймейстер возвестил о выходе августейшей семьи.

Судя по открытому платью, королева Эйна никак не могла смириться с возрастом. Природное очарование слегка подернулось пеплом прожитых лет, но ее фигура еще сохраняла элегантность форм и могла служить образцом для многих юных дам. Красоту Эйны сполна унаследовала ее младшая дочь – принцесса Альпина, слывшая, по общему признанию, самой обворожительной девой Овергора. Ее красоту подчеркивало белоснежное платье, а пояс и браслеты, отделанные розовой шпинелью, добавляли ее образу одновременно женственности и целомудрия. Принцесса Альпина шла позади матери, а следом за ней выступала ее сестра Вера под руку со своим мужем принцем Унбогом.

Риордан не видел своего бывшего господина больше месяца. Унбог вырос на раздольных равнинах Зомердага, теснота Овергора была ему чужда, как и неотвязный запах городской канализации. Риордан знал, что целью Унбога в охоте за рукой принцессы было не положение, а сама женщина, и будь на то его воля, он бы давно увез суженую в свое огромное имение, подальше от столицы с ее грязными интригами и душной завистью.

Когда члены королевской фамилии угнездились на положенных им по статусу местах, в зал, чеканя шаг, вошла четверка стражников личной охраны короля. Двое заняли пост на входе, а вторая пара проследовала к тронной группе и замерла по ее краям.

В коридоре протяжно завыли горны.