Ревизор: возвращение в СССР 45 - Серж Винтеркей

Тут сразу два варианта есть. Любой из них можешь выбрать.

Заканчиваешь свой экономический факультет, мы тебя призываем лейтенантом, я тебя сразу и в адъюнктуру устрою, будешь кандидатскую диссертацию писать. Станешь кандидатом военных наук впоследствии. Для тебя этот вариант, конечно, будет более комфортным. Второй вариант – переводишься прямо сейчас на курс ниже, в одно из высших военных училищ в Москве. С выбором специальности поможем, проследим и за тем, чтобы тебя там не муштровали чрезмерно, ну а дальше та же самая дорога – лейтенантом и в адъюнктуру, кандидатскую писать. Потом закрытая защита, учитывая наш профиль.

Ну и будем привлекать тебя к нашей специфике с самого начала, чтоб проникался особенностями.

Ну, чего-то такого я ожидал. В принципе, теперь уже можно и отказываться. Правильно сделал, что выслушал предложение, невежливо всё-таки, когда человек тебе помощь предлагает, не выслушав его, в отказ сразу же идти.

Хотя примерно также я и рассуждал, когда приглашение от Вильмы к ней в гости съездить получил, и чем это закончилось?

Ладно, нечего брюзжать по-стариковски. Что было, то было. Эксцессы случаются часто вовсе независимо от твоего желания. Ты просто хочешь, как лучше, делаешь всё вроде правильно, а у кого-то мозги совершенно в другую сторону заворачиваются, и выходит после этого какая-то полная ерунда. Расстраиваться особенно по этому поводу не имеет смысла.

– Спасибо за предложение, Александр, но одно дело сразу в Генштаб полковником, а другое – с лейтенанта начинать и в струнку стоять на каждом углу. Я, пожалуй, всё же своими усилиями справлюсь.

Видно было, что Александр несколько обиделся из-за моего отказа.

– Зря ты, Паша, так легкомысленно относишься к моему предложению. И всей твоей проблеме с Громыко. Паша – Громыко – член Политбюро с огромным влиянием, и чрезвычайно принципиальный мужик. Если он закусится, его никто не остановит, и дисциплина у них в МИД такая же железная, как у нас в армии выстроена. С его точки зрения, неразрешённое МИД интервью с главой другого государства – это очень сильное нарушение, и он его точно тебе не простит.

Сам он, конечно, человек очень занятой. Тебя лично прессовать после этого не будет, но, сам понимаешь, при любом тигре всегда есть своя стая шакалов, которые возьмут на себя труд отслеживать твои карьерные шаги да напоминать министру, если ты вдруг куда высоко рванёшь, что как так – такому разгильдяю и такую возможность дали.

Ну а дальше сам понимаешь, что будет: как дадут тебе какое-то хорошее назначение, так тут же его и отзовут после реакции от МИД.

Ну, я и не ожидал, что генерал ГРУ так быстро от своего намерения откажется… Большие чины они всегда уверены, что вот-вот еще надавить – и все по их задумке будет… Тем более он перед собой пацана видит, которого учить жизни надо и учить…

– Да, я все понимаю, Александр, что вы имеете в виду. Я с умными людьми много общаюсь, как дела делаются, когда повыше забираешься, полностью в курсе, а про шакалов мог бы отдельную лекцию прочитать при необходимости. Уже навидался. Просто я не одним планом живу, у меня их много.

И карьера в кремлёвских структурах – всего лишь один из вариантов, причём вовсе не такой, чтобы я прям вот убиваться был готов, чтобы его реализовывать.

Не дадут мне высоко взлететь, говорите. Ну и что с того? Буду тихонечко себе продуктивно работать на какой-нибудь средней позиции, там, где отечеству пригодился, но что важно – буду сам себе хозяином и сам свой график буду определять после работы.

– И что у тебя за планы? – с явным скепсисом спросил меня Александр.

И ведь не скажешь ему действительно о моих реальных планах – вот вообще никак.

Ну ладно, придётся сейчас вдохновенно что-нибудь сочинять начать...

– Да пойду на какой-нибудь завод приличный, дорасту потихоньку до начальника планового отдела или даже и главбухом стану. На такие должности, я думаю, кто бы меня там как ни отслеживал, а всем наплевать.

– Ну а если всё же не наплевать? – спросил у меня Александр скептически.

– Ой, да в СССР у молодого человека огромное количество возможностей, чтобы себя проявить и неплохо себя при этом чувствовать. Вот, к примеру, можно на Колыму поехать, золотишко мыть. У меня есть один знакомый – вот так вот ездит. За первый год, когда только осваивался, за неполные четыре месяца работы три тысячи пятьсот с собой привёз. На второй год повезло, наткнулись на золотую жилу – уже девять тысяч рублей привёз. А на третий год семь тысяч. Кооперативную квартиру себе оформил да пошёл на завод работать, чтобы в очереди на машину стать. И деньги на нее уже есть заранее…

А мне ещё проще.

Я уже вопросы с квартирой, с машиной все решил. Золотишко мыть –работа, конечно, тяжёлая, иллюзий в этом плане у меня нет. Но я привык тяжело работать и физического труда не гнушаюсь.

Три-четыре месяца в году поработал, привёз кучу денег – в остальное время чем хочешь занимайся, хоть творчеством.

– Так и с творчеством тебе тоже могут создать проблемы, не будут просто твои статьи принимать или книги в печати, – и всё с этим, – продолжал пугать меня Александр.

– Ну, мои – не будут... Так что мне с того, разве тяжело найти какого-нибудь друга или родственника, который при моей помощи станет известным писателем или журналистом? А на деле будет просто моей ширмой. Делиться просто буду частью денег, что буду получать за свою работу, опубликованную под его именем. Тут меня уже никак не получится ограничить.

– Это ты, Паша, так равнодушно обо всем этом говоришь, потому что ты ещё в жизни ничего не видел, – вздохнул Александр. – А время будет идти, встретишься ты с однокурсниками на очередном вечере встречи выпускников – один уже начальник, другой скоро большим начальником станет. А ты кто? Парень, который четыре месяца в году золотишко моет, а в остальное время по двору шляется без дела с точки зрения окружающих – и как они к тебе относиться будут?

Ты пойми, что, если тебе сейчас власти не хочется, и нормальной работы, так это чисто потому, что это ещё юношеский максимализм. Готов, чтобы свою позицию отстоять, рискнуть своим будущим... А про будущее жены подумал? А ведь твои