Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков

богатейшие представители армянской, греческой и грузинской диаспор Кафы. Кстати, последняя здесь, к немалому моему удивлению, довольно велика. Я раньше, грешным делом, думал, что они здесь только при советской власти расселятся.

— Приказ выполнен, государь.

— Запускай их, Корнилий.

Купцы, хозяева крупных мастерских, менялы, мореходы и священнослужители гуськом втянулись в распахнутые настежь двери и, увидев восседающих на тронах меня и Димку, принялись церемонно оседать на колени и буквально растекаться по полу.

— Ну, давайте без этих восточных церемоний. Я все же монарх просвещенный, можно даже сказать, милосердный. Поднимайтесь с колен и поговорим. Начнем с того, что долю от общего выкупа за город разложат и на вас. И ни о каком снисхождении не просите. Второе. Я приказал всем горожанам сдать оружие и доспехи. Право оставить их будет только у тех, кто вступит в мое войско. И я вам настоятельно рекомендую, не таиться, а выдать все самим. В таком случае обещаю, что все будет записано моими дьяками, и в свое время, кто знает, быть может, я проявлю к вам милость и позволю вернуть сабли и брони владельцам. Не упустите свой шанс. Иным прочим я такого снисхождения оказывать не стану.

— Дозволь узнать, великий государь, когда нам ждать возвращения наших людей, которых ты пленил в Азове? Знаем, что они живы.

— Никогда, — усмехнулся я. — И даже не предлагайте плату и не просите. Пока пусть отрабатывают, как пленники, а после поселю их в Азове и новых городах по Меотийскому морю.

— Каких городах? — изумились главы диаспор.

— Таганроге, Мариуполе — их еще предстоит основать, но права у жителей будут широкие. Никаких податей в первые десять лет, а потом будут платить вдвое меньше, чем здесь в Кафе туркам даете. И построиться помогу — лесом и прочим. И скотину на обзаведение, и зерно — дам без платы. Лодки и фелюги подарю тем, кто морем промышляет. Вот как-то так.

— Это хорошие условия, — задумчиво заметил старик армянин с длинной седой бородой и выдающимся носом.

— Я вам больше скажу. Если кто из вас или ваших людей пожелает, то может присоединиться к ним. Да-да, всем вам говорю! Сами подумайте, чем жить под властью османов, не лучше ли поселиться под моей рукой — православного государя? Это для вас и ваших детей единственная возможность выйти из векового плена агарянского!

Увы, моя патетика не произвела на местных христиан ни малейшего впечатления. Напротив, большинство из них не скрывали своего скептицизма, и тогда я решил зайти с другой стороны.

— Забыл сказать. Мусульмане свою часть контрибуции уже выплатили, остались только вы. Однако те, кто пожелает перебраться в мое царство по доброй воле, будут освобождены от этих выплат!

— Как же так? — заволновались отцы города.

— А кому легко? — вздохнул я. — Вы себе не представляете, как плакались здесь сегодня мусульмане. И их можно понять, все-таки миллион золотых дукатов — сумма не маленькая!

— Зато мы можем представить, что с нами будет, когда вы уйдете, — с горечью заметил все тот же армянин.

— Тогда зачем вам оставаться? Корабли я вам дам, будете сами возить все потребное, хоть и дома свои разберите и туда доставьте. Ваши города получат полное самоуправление и мужчин в свое войско забирать не стану. Только если сами захотят. Не то, что в секбаны турки у вас детей отнимают! Как они их называют? Аджеми огланы — «чужеземные мальчики». Это вы то чужеземные? К слову, могу и к Перекопу пойти, а кто будет противиться силе моей — покараю без жалости. Так и передайте тем, кто туркам с оружием в руках служит.

— Великий государь, ты сделал нам, твоим покорным слугам, щедрое предложение. За то мы благодарим тебя от всей души. Позволь задать вопрос.

— Говори.

— Те корабли, что ты обещаешь нам дать, что будет с ними потом?

— Останутся ваши. Будете заниматься мореходством.

— Но как мы сможем проходить через Киммерийский пролив?

— Я не собираюсь оставлять Керчь и Тамань! Пролив оставлю за собой! А торговые пути есть не только по Черному морю. Не мне вас учить. И еще раз повторяю. Всем, кто сам захочет стать моим подданным и поселиться на северном берегу Меотийского моря — я не только прощу выкуп за Кафу и дам все, что обещал ранее. Вот и решайте. Немедленного ответа не требую, но все же сильно не тяните. Время подумать у вас есть.

Когда все вышли мы переглянулись с Корнилием и Каролем. Но первым заговорил сын.

— Отец, а зачем нам эти люди в царстве нашем? Они ведь издавна с турками живут, а если предадут?

— Понимаешь, царевич, — серьезно ответил я сыну. — Государство сильно не только своими воинами, но и простыми людьми. Ремесленниками, крестьянами, купцами. Именно они платят подати, пашут землю, создают все необходимое для жизни, и развозят это во все концы нашего царства. Поэтому чем их больше, тем богаче страна. И соответственно, чем меньше их у врага, тем он слабее. А что до измены… ну, во-первых, пусть попробуют! А во-вторых, их дети и внуки вырастут в нашем царстве и станут твоими верными подданными. Помни об этом!

— Теперь, ты, господин губернатор, — обернулся я к фон Гершову. — Пока местные выкуп собирают, надо семьи всех христиан, кто к нам в Азове в плен угодил, переправить туда. Собирай без разговоров, и отправляй пока есть время. Пусть строятся, землю пашут или еще как обживаются.

— И как только освободятся люди, сразу же начинай строить еще две крепости. Вот смотри на карте. Тут возле Таганьего Рога бухта добрая, здесь и будем флот наш держать. И вот тут, близ устья Кальмиуса еще один. Его Мариуполем наречем.

— Отчего так?

— В честь святой Марии Магдалины. И самое главное. Думаю, вот тут. — Я показал на карте, — от Днепра и до устья речки Берда поставим сплошную линию укреплений. Ров, вал, редуты, реданы. И крепости с бастионами, пушками и постоянными гарнизонами из регулярных солдатских и драгунских полков. Перекроем разом и Изюмский шлях, и Муравский, который вдоль Днепра идет. А позади них по Кальмиусу еще одну линию крепостей построим от того же Мариуполя до Изюма и Царев-Борисова.