Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

Попаданец кивнул ей, и в его обычно сумрачных глазах мелькнула теплая искорка.

Грянула музыка, и император поднял бокал. Он говорил о грядущем годе, о славе России, о мире и процветании. Но Андрей, глядя на сияющие лица, на смешавшуюся в едином празднике элиту России, — аристократию, дипломатов, генералов, — думал о том, что за стенами дворца уже начинается год 1811-й, а за ним неумолимо приближается грозный 1812-й. И его дирижабли, скорострельное оружие и паровые танки должны были успеть до этого часа приготовиться к бою за Россию, к испытанию кровавой войной, масштабы которой никто, кроме него, не мог предвидеть во всех ужасающих подробностях. Ведь никто из первых лиц, присутствующих на этом новогоднем балу, даже не мог допустить мысли о том, что Наполеон возьмет Москву… Впрочем, попаданец собирался сделать все, чтобы такого развития событий не состоялось.

Он чокнулся бокалом с подошедшим Пьером.

— С новым годом, дружище!

— С новым годом! — радостно ответил Пьер.

А Наташа спросила:

— Интересно, каким он будет?

— Годом труда, — твердо сказал Андрей. — И годом испытаний нас на прочность. Нам придется очень много работать. Даже гораздо больше, чем раньше. Ведь мы наконец-то получили большие государственные заказы!

Их взгляды встретились, и в них было понимание того, что праздник заканчивается, а впереди — суровая реальность индустриальной гонки, в которую они оказались вовлечены. И назад пути для них уже не осталось.

Попаданец, давно уже сделавшийся князем, ловил на себе разные взгляды: любопытные, восторженные, но также настороженные и даже враждебные. В углу зала, окруженный свитой старых генералов и важных сановников, стоял граф Ростопчин. Их взгляды пересеклись на мгновение, словно шпаги. В глазах Ростопчина читалось раздражение, полное неприязни и зависти. Рядом с ним князь Голицын что-то яростно шептал какому-то важному духовному лицу из свиты патриарха, бросая в сторону Андрея злые взгляды. Их тихая оппозиция прогрессу, временно задавленная волей императора, никуда не делась. Она ждала своего часа. Ждала первой же неудачи Андрея.

Но тут снова заиграла музыка, к Андрею подбежала Наташа, сияющая, счастливая, увлекая за собой робкую Соню, улыбающуюся Марью и добродушного Пьера.

— André, ты должен танцевать со мной! Непременно! Сама императрица в восторге от моего платья и просит меня сделать ей такое же! А Сонечка тоже в центре внимания! Представь, уже три кавалера пригласили ее на полонез!

Наташа схватила Андрея за руку, и ее энергия, ее безудержная вера в лучшее будущее, в этот миг показалась ему единственной реальной силой, способной противостоять надвигающейся тени. Война, интриги, зависть — все это отступило на второй план перед улыбкой и задором молодой жены. Андрей позволил увлечь себя в вихрь бала, к звукам музыки, к сиянию сотен электрических огней, отражавшихся в зеркалах и хрустале, и мерцающих на платье Наташи. Она была сейчас для попаданца его светом и надежным тылом в надвигающемся сумраке предстоящей войны.

Вальс унес их в центр зала, и на несколько минут Андрей забыл об интригах, о ретроградах, о неизбежном столкновении с армией Наполеона. Он видел только сияющие глаза Наташи, чувствовал ее руку в своей и поражался той безудержной жизненной силе, что била в ней фонтаном. Казалось, она одним своим присутствием заряжала воздух энергией, способной заткнуть за пояс любой его электрогенератор.

— Ты видела, как на нас смотрит Ростопчин? — тихо спросил он, делая очередной разворот в танце. — Окаменел от злости и зависти, словно медузу Горгону увидел.

— Пусть смотрит! — весело парировала Наташа. — От зависти, наверное, он скоро позеленеет, и станет соответствовать лицом в тон своему мундиру. Бог ему судья. Зато императрица просто очарована моим платьем! Говорит, что такой технологии света и ткани в Европе нет и быть не может! Я ей, конечно, не стала рассказывать теорию электричества. Просто сказала, что, если она желает, то изготовлю и для нее такой наряд в своей лаборатории дизайна. И она пожелала!

Андрей улыбнулся. Непосредственность Наташи была лучшим щитом против придворного лицемерия. Танец закончился под аплодисменты, и они, запыхавшиеся, отошли к бокалам с прохладительными напитками.

Именно в этот момент к ним приблизился генерал Воронцов, а вместе с ним подошел невысокий, но крепко сбитый мужчина в генеральском мундире. Его лицо, обветренное и умное, светилось неподдельным энтузиазмом.

Воронцов произнес:

— Ваше сиятельство, разрешите представить генерал-майора Ермолова, Алексея Петровича. Он только пару дней назад прибыл в столицу в отпуск.

Андрей мгновенно насторожился. Попаданец понимал, что перед ним тот самый генерал Ермолов, который станет знаменитым, как будущий начальник штаба Кутузова в войне с Наполеоном, победитель кавказских горцев, один из самых талантливых военачальников, артиллерист, человек острого ума и решительного характера.

И Андрей, улыбнувшись, сказал:

— Рад знакомству. Чем обязан?

— Осмелюсь восхититься не только зрелищем сего бала, но и теми слухами, что ходят о ваших… прожектах, — Ермолов говорил тихо, но очень четко. — Особенно меня заинтересовали рассказы графа Воронцова о вашей новейшей скорострельной артиллерии и «стальной кавалерии» на паровой тяге. Как артиллерист, я очень хотел бы увидеть сию машину в деле. И если то, что говорят, — правда, то это перевернет все каноны ведения войны!

Глава 19

Андрей почувствовал прилив адреналина. Вот он — искренний интерес со стороны профессионального военного к паровым танкам! Ай да Воронцов! Заинтересовал уже и Ермолова!

— Слухи, вероятно, даже отстают от реальности. Прототип боевой машины уже построен, — ответил Андрей генералу. — Мы проводим полевые испытания первого образца через две недели на полигоне в Стрельне. Его величество изволил выразить желание присутствовать. Если вы находитесь в столице и имеете возможность, мы были бы рады видеть и вас тоже. Ваше мнение, как боевого военачальника конной артиллерии, для нас бесценно.

Глаза Ермолова вспыхнули.

— Благодарю за доверие, князь! В Стрельне дислоцируется стрелковый артиллерийский дивизион лейб-гвардии. Я буду там непременно! — воскликнул генерал.

Потом он кивнул Наташе проговорив комплимент:

— Княгиня, простите за вторжение в ваш праздничный вечер. А вам князь, позвольте заметить, что ваша супруга — это лучшее украшение праздничного бала! Она затмила своим великолепием даже новогоднюю елку!

Сделав почтительный поклон, Ермолов отошел, растворившись в толпе. А Наташа, смущенная таким комплиментом, с улыбкой посмотрела на мужа и проговорила:

— Он не похож на других генералов. Мне кажется, он чужд всех этих придворных интриг.

— Потому что Ермолов — настоящий боец, боевой офицер, а не царедворец, — пояснил Андрей. —