Птицы и сны. С.-Петербургъ: хроники иномирья. - Владимир Слабинский

в руки кольцо. Прекрасный рубин, несомненно, из Индийской коллекции! – Законы Империи обязательны только для ее подданных. Обычно во время гипноза мне ассистирует медсестра Дарья. С вашего позволения, сейчас я думаю обойтись без нее. Ни к чему женщине присутствовать при лечении столь многоуважаемого гостя. И еще, многоуважаемый Ака, как врач, я рекомендую вам постоянно носить на пальце это замечательное кольцо, которое вы держите в руке. Как вы мудро заметили, изумруды укрепляют память. Человеку, торговая империя которого столь обширна, хорошая память просто необходима. Молодость глупа, она тянется к деньгам и власти. Она любит желтый и красный цвет. Мудрость – удел зрелых мужчин, которые многое помнят. В стране холода изумруд напомнит вам зелень травы на горных пастбищах. Он поможет вам коротать длинные, зимние вечера. Меня же индийский рубин приглашает в путешествие и сулит военные приключения. Камни – это знаки на дороге судьбы.

– Да будет так! – Абай надел на безымянный палец кольцо и направился к кушетке.

VI

Мне предстояла трудная задача. Необходимо не только ввести пациента в состояние гипнотического сна, но и самому оказаться там же. Если бы я работал в паре с квалифицированным коллегой, то он отвечал бы за своевременное возвращение в подлунный мир из царства Морфея меня и Абая. Нынешняя задача усложнялась тем, что я не мог воспользоваться даже ассистенткой в качестве якоря реальности. И все же, душа моя пела – преодоление трудностей лишь укрепляет профессиональную самооценку врача.

Для погружения в гипноз я воспользовался методикой взаимной индукции транса, когда врач и пациент по специальной формуле усыпляют друг друга и оказываются в одной иллюзии Нави.

– Я вижу сидящего передо мной мужчину, – начал я наше путешествие, понизив тон голоса в конце фразы и проследив, чтобы она целиком уместилась в один выдох пациента.

– Я вижу сидящего передо мной мужчину, – повторил, как мы и уговаривались, Абай.

– Я слышу низкий с некоторой хрипотцой голос…

Когда пришло время, и я открыл глаза, мы с Абаем стояли во внутреннем дворе большого, построенного в арабском стиле дома. Посреди двора вокруг фонтана находилась дюжина красивых девушек. Их лица были открыты, а из одежды наличествовали только легкие шаровары. Как я успел заметить, девушки принадлежали к разным народам и разным женским типам. Были и миниатюрные «газели», и стройные «кобылы», и фактуристые, столь любимые восточными мужчинами, «слонихи». Впрочем, рассмотреть подробно девушек и их наряды я не успел. В ту же секунду, как мы появились во дворе, раздался немыслимый визг, и девушки молниеносно исчезли.

Наслаждаясь наступившей тишиной, мы прошли к потайной двери, через которую скрылись прелестницы.

– Вот! – Абай сокрушенно показал на большой замок, запирающий вход во внутренние покои дома.

– Приступим, многоуважаемый Ака! – Чувствуя азарт, я достал из воздуха чемоданчик профессионального взломщика, открыл его и начал выбирать нужный инструмент. – Замок создают, чтобы к нему можно было изготовить ключ! Только вместе эти предметы оправдывают свое право на существование…

Спустя два часа, обучив многоуважаемого Абая Садыкова управляться по своему желанию с замками, запирающими двери дома и, торжественно вручив ему ключи от сновидений, я вывел пациента из гипноза.

Отдыхая от проделанной работы, мы, неспешно потягивая кальян с ароматом дыни, выпили зеленого чаю, после чего я проводил счастливого аксакала до входной двери, и отдал распоряжение Дарье пригласить на прием семейную чету Ивановых.

Решение проблемы молодоженов, найденное мной, было простым и изящным, как рубаи Омара Хайяма.

Все, что видим мы, – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей – не видна.

Если нельзя снять с мадам Ивановой невидимый чехол, защищающий ее от аллергии, то можно поместить туда же ее мужа!

Для осуществления этой идеи я намерен посредством гипнотической индукции научить пациентку растягивать чехол, превращая его в балдахин над супружеским ложем. А Модеста Иванова тем же способом научить пробираться внутрь него, словно под одеяло. Таким образом, супруги окажутся в одном реальном пространстве, где есть место чувственности, но нет места аллергии.

Пусть укроет весь город нежное пуховое покрывало романтичной и чувственной любви! Да будет так!

История седьмая. Бал в Юсуповском саду

I

Я налил себе еще одну чашку крепкого кофе со сливками. Сел в кресло. Очень хотелось еще раз прочитать письмо. Хотелось так, что пусть слегка, но дрожали руки, и пересохло в горле. «Отчего такие сильные физиологические проявления?» – подумал я. – «Мне ли, опытному человеку, дипломированному врачу так реагировать на письмо. Пусть и содержащее столь необычное предложение». Усилием воли, удержавшись от немедленного чтения, я неспешно достал из ящика кубинскую сигару, стальной гильотинкой откусил кончик, раскурил. И лишь после двух затяжек позволил себе перечитать полученное письмо.

Текст был коротким.

Милостивый государь!

Ваш бывший пациент пребывает в полном здравии и бодром расположении духа. Думаем, что Вам приятно получить это известие. Услуга, оказанная Вами нашему цеху, поистине не имеет цены, равно как и данный Вами совет по нейтрализации негативных последствий некоего ошибочного административного решения.

В последнем нашем разговоре Вы упомянули о своем желании ближе познакомиться с культурной жизнью столицы. Смеем предложить Вам билет на одну персону для посещения Бала в Саду князей Юсуповых, который состоится 21 июня сего года. Начало бала в 20 часов ровно.

С уважением, Федор Кузнецов по поручению Совета Гильдии подьячих

Сделав глоток кофе, я откинулся на спинку кресла. Да, есть что вспомнить! Раненый лев, дракон – редчайший случай! Нет, конечно, любой врач, оказавшийся в ту ночь на моем месте, сделал бы то же самое. Но все-таки, это был ваш покорный слуга, а не какой-то там абстрактный доктор.

«Упомянули о желании посетить», – деликатный все-таки Федор человек. Я не просто желал, я мечтал и грезил наяву побывать там. Мне, не столь давно перебравшемуся из провинции в столицу доктору, были крайне необходимы новые знакомства и полезные связи.

Я не карьерист – всякий настоящий ученый уже на заре своей деятельности делает выбор в пользу бескорыстного служения идеалам науки. И я полностью удовлетворен своим положением в обществе. Врач – это звучит гордо! Но практика, которую я приобрел в Санкт-Петербурге, прямо говоря, небольшая. Коллега, владевший ею ранее, был в преклонном возрасте и слаб здоровьем. Дела его неуклонно ухудшались, пациентов становилось все меньше, и в один прекрасный момент доктор сделал выбор в