Американский наворот - Сергей Вихорев

— Авиабомба что ли туда попала? — произнес Драгович, кивая в сторону побитой пары домов.

— Бери круче! — жизнерадостно ответил Белобрысый, — наши туда «Извергом» зарядили.

Драгович прекрасно знал что из себя представлял «Изверг» — самоходная 230-мм гаубица 5С75 она же по-новому RU/VPK 5S75. Орудие было легендарное, по-советски брутальное. С некоторыми доработками оно выпускалось и по сей день, и регулярно отмечалось в сводках с фронтов.

В распоряжении КАНАР имелись пять гаубиц и теперь, на момент осени 2119 года, они рассредоточено стояли на удалении примерно в пятьдесят километров от города, составляя своеобразный стратегический эшелон на случай внезапного вторжения со стороны правого берега.

Нихрена себе, — изумился Драгович, — это что, прямо в город что ли били? — до этого он в подробностях слышал про бои в восточной части, но про этот одиночный удар ужасной гаубицей он ничего не знал.

— Они же не простыми снарядами били, — ответил Белобрысый — пару корректируемых туда засадили и готово! Вообще история была в том, что в том доме, который сеткой обтянут, засели бандиты — там теперь коробка из стен одна, без внутренностей. А в соседнее прислали потому, что опасались, что эти туда по туннелю перешли — там как раз надземный переход был.

Белобрысый принялся рассказывать про банду Порокнова — когда-то это был обычный местный бизнес-царек, который на момент событий 14-года внезапно превратился в полевого командира, конечно же, на стороне правобережных. Про себя Драгович отметил, что ему, этому Порокнову надо было отдать должное — не каждый предприниматель способен обратиться в полевого командира.

Вытесняемая не то к востоку, не то к мосту банда, засела в административном корпусе, то есть в здании техникума, где довольно основательно закрепилась, в определенном смысле взяв в заложники близлежащие жилые дома.

Проблему решили двумя снарядами калибра 230 мм, отправленными по траектории из пригорода, с расстояния в три десятка километров. По счастью, над кварталом уже надежно висели дроны, так что за наведение можно было не переживать.

Откуда-то из рядов со скотиной раздался истошный поросячий визг. Драгович повернул голову и увидел, как помятого вида мужик пытается запихать брыкавшегося поросенка в мешок для ожидавшего покупателя, прикатившего по одной из центральных дорог рынка на мотоцикле с коляской.

— Хорошая вещь! — проговорил Белобрысый.

— Ты про что? — спросил Драгович.

— Я про мотоцикл. Двести лет уже на таких ездят. Вечная машина. В деревне да пьяному да по говну со всей скорости, ан-ан-аннн! — Белобрысый изобразил звук мотоцикла.

— По говну-то зачем?

— Ничего не понимаешь, — ответил Белобрысый, — кстати, мотодрыгала здесь тоже вроде где-то продавали. И обязательно нужно, чтобы вонючий, бензиновый, а не электрический, который на этой водородной пасте.

— На геле?

— Ну да.

— Мотоцикл хочешь?

— Да у меня в гараже у родителей стоит, только его отремонтировать надо и собрать… Просто заняться нужно…

Где-то вдалеке заиграла песня «винтовкой и гранатой» — по радио она играла каждый час.

Белобрысый тем временем двигал вдоль торговых рядов с совершенно определенной целью — к «жратвейной» — месту, над которым вился дымок и расходился запах жареного мяса.

Надо было сказать, с едой в регионе все обстояло вполне сносно — по крайней мере, направляясь в свое путешествие-бегство, Драгович был готов к тому, что будет куда хуже, и в плане пропитания здесь его поджидает если не первый год Войны, то все же нечто более скудное, чем то, что было сейчас дома.

В первый год, точнее в первые месяцы, люди узнали, что можно замораживать хлеб в холодильниках — вначале стоишь в очереди, получаешь несколько буханок и консервируешь их на пару недель. Потом размораживаешь и режешь. Еще были продуктовые карточки — записи в аккаунтах, которые называли карточками по аналогии с тем, что было в прошлые века. Помимо этого были всевозможные запасы крупы и макарон по шкафам и тумбочкам — такие запасы нередко портились. Потом, где-то к пятнадцатому году, все выправилось.

В SSSF же сейчас шел уверенный поток продовольствия, в том числе и из самой России. Деньги на это как у Суперфедеранта в целом так и у простых его граждан в частности были — SSSF по оба берега неожиданно приобрел оригинальный источник дохода — иностранцев. Драгович к таким не относился, но где-то в пригородных поселках рассредоточилось серьезное количество богатеньких уклонистов.

Удивительное дело, дома состоятельность не гарантировала того, что человека не призовут. У квалифицированного металлообработчика было куда меньше шансов заинтересовать призывную команду, чем у некогда беззаботного мажора. Как назло, система транзакций и всего этого финансового дела взялась за самую настоящую дискриминацию, донельзя усложнив транзакции в такие нейтральные страны, как Индия или Иран. В Суперфедеранте все работало как ни в чем ни бывало.

Некоторые, из теперешних резидентов Суперфедеранта, из приезжих, жили на проценты — таким вообще ничего не нужно был делать — транзакции из домашних банков шли сюда без каких-либо ограничений, так что этим выгодным «постояльцам» нужно было лишь держать свои задницы здесь и регулярно тратить деньги.

Народу в расположенной посреди людного рынка забегаловке было не настолько много, чтобы пришлось искать другую «жратвейню». Взяв по шаверме, оба уселись неподалеку от края навеса. Осеннее солнце здесь приятно грело спину.

В центральной части неподалеку от прилавка висела плазменная панель, по которой шел какой-то европейский канал — обычный выбор. Общероссийские, которые в частном порядке можно было смотреть сколько угодно, в людных местах старались не демонстрировать — с экрана в таком случае нередко неслись довольно нелестные слова в адрес Суперфедеранта. Сейчас по телевизору шло что-то про американские дела, как чуть позже стало понятно, что про предстоящие в следующем году выборы, а точнее про Харлингтона. То, что сенатор с недели на неделю прибудет в SSSF здесь, как в городе так и в регионе знал уже каждый. Вот и по телеку тоже Харлингтон. Может, Сенатор США и про SSSF что-то скажет…

— Я неоднократно заявлял, что нам давно уже пора что-то делать с положением в наших тылах, — зазвучал голос Сенатора, — в то время как президент Оппенгеймер пытается вытолкать Войну в космос, мы наблюдаем, как администрирование нашего тыла в определенном смысле претерпевает деградацию. Я искренне не понимаю тех, кто, рассматривая тыл, говоря о проблемах тыла, видит исключительно его военно-промышленную его составляющую…

Окрестности огласились отрывистыми звуками сирены. Телефон Драговича также отреагировал и разразился тем же звуком, как и несколько телефонов неподалеку. Фон толпы резко стих — чем-то это напоминало поведение шумной стаи птиц, увидевшей или услышавшей внезапно возникший источник опасности. Белобрысый зыркнул