Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский

между воспоминаниями Мягкова об охоте на врайлу в реликтовом лесу близ Аришмы. Подкрадывался по мыслям Виолы Вяжерайте к огромной красно-фиолетовой бабочке, занесëнной невесть какими ветрами Меридиана в чахлый скверик у кафе "Светлый Яр". В общем, развлекался на полную катушку.

Ничем плохим это занятие у светлоярских старшеклассников не считалось. Если скользить по поверхности и не лезть за щиты и блоки — перебирай не хочу! Всё равно всё то же самое ребята и вслух сами с удовольствием рассказывали. Вот пытаться "стырить" у человека из личной ноосферы что-нибудь такое, о чём он не горел желанием со всеми подряд трепаться, было табу. За нарушение которого и тëмную могли прописать после школы.

По его собственным воспоминаниям сейчас тоже, кстати, кто-то лазил. Вроде бы Индеец, отвлëкшийся, хвала Зоне, от Лины Литвиновой. Рэйден сосредоточился и в мельчайших подробностях нарисовал в воображении здоровенный, могучий волосатый кулак с корявой наколкой в виде якоря. В ответ мгновенно прилетел телепатический импульс Турова:

— Да ладно тебе, Рэй, не заводись! Сдалась мне твоя Фея Озера…

Рэйден, так и быть, позволил кулаку раствориться.

К самой Лине он, конечно же, тоже в мысли заглянул. Но она думала не о летних приключениях, а о станции. О компенсаторах давления и скорости выгорания сборок на третьем блоке. Таковая почему-то опять была немного выше рассчëтной.

— Дайичи поправит, — послал ей Рэйден коротенькое мысленное сообщение. И тут же осознал, что он неуклюжий идиот. Потому что Лина и так злится из-за того, что сама вчера разобраться не смогла, так и передала Чернобыльникову. А тот, зараза и разгильдяй, конечно же, тоже ни хвоста уранового не понял.

— Рэй, на тебя я не злюсь, — протелепатировала Лина, — Я на себя злюсь. Там опять аномальная активность неизвестного характера, а я её не поймала!

— Но никакой аварией, по крайней мере, и не пахнет! — ответил Рэйден, — Я бы почувствовал. И сам бы там жить поселился. Просто эта активность, наверно, ещё до конца не проявленная.

— Да уж, ясен стронций, что непроявленная! — в импульсах Феи Озера было столько досады, что сделалось кисло во рту, — Ладно, Рэй, без обид, но отключись пока. Я ещё поанализирую.

Для пятерых активити (Не самое удачное название, но все другие почему-то не приживались) руководство Светлоярской атомной станции придумало особую должность: ОСРБ — Особый специалист по радиационной безопасности. И, честно говоря, аббревиатура была подобрана совершенно от балды, потому что как раз за радиационной-то безопасностью и так было кому следить. Но, в конце концов, не называть же их какими-нибудь СИАЧами — Старшими Инженерами по Аномалиям и Чертовщине!

Ни на какой другой станции в СССР, да и во всём остальном мире никаких ОСРБ вообще не имелось. Потому что они на фиг там никому не были нужны — все АЭС, кроме Светлоярской, вели себя как порядочные электростанции. Ток давали. Периодически в их работе, конечно, там и сям что-то разлаживалось, а потом чинилось и приводилось в порядок. Но — в полном соответствии с нормальными законами физики и химии.

А вот на СвАЭС с двадцать шестого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года творилась сущая мистика. И вот как раз специалистами по мистике, точнее, по тому, чтобы она не гробила оборудование и не пугала операторов до обморока и были ОСРБ. То-есть активити. Существа, рождëнные станциями и на станциях. Альтернативная форма разумной жизни, в обиходе попросту альты. Самые редкие из обнаруженных и описанных.

Кроме светлоярской пятëрки вообще до сих пор не было доподлинно известно вообще никого. Некоторые теоретики даже утверждали, что способность "обзаводиться детьми" — исключительное свойство АЭС с разных параллелей Земли, такая вот индивидуальная особенность. Одни исследователи с этим утверждением полностью соглашались, другие, как водится, с пеной у рта его оспаривали. Не особо успешно.

Откуда активити взялись и почему в первые дни своего существования выглядели двенадцатилетними детьми, но умели виртуозно управлять любым станционным оборудование М, учëные даже не дискутировали. Просто приняли как данность. Ну, активити и активити. Есть и есть. Что-то вроде разума реактора, вдруг обретшего человеческое внешне тело. Естественно, что они странные. В Светлоярском районе Новгородской области вообще всё странное с того самого восемьдесят шестого года. Когда серебряная нить Меридиана прошивает очередной мир, и вокруг его новорождëнного участка начинает формироваться Зона, самым непредсказуемым образом меняются свойства всего. В том числе и вещей, и ноосферы вещей.

Светлоярская АЭС по сути и вовсе превратилась в живое существо, явно обладающее собственной волей. А через десять лет после Инцидента, на юбилей, так сказать, она соткала личность из памяти своего первого блока и дала этой личности плоть. Попервости — отчаянно фонящую. К счастью, личность быстро научилась радиацию контролировать и теперь "делилась внутренним светом" только будучи в жесточайшем душевном раздрае. Или — когда просили.

Сыночек станции сам придумал себе имя: Ростислав Борисович Майно-Коломенский. Чтобы по инициалам РБМК получалось, в честь родного реактора. Какое-то время юного альта держали на территории СвАЭС в спешно приспособленной под жильё лаборатории. Потом основатель и бессменный руководитель Специального Научного Объединения "Эпи-Центр" заявил, что это жестоко и попробовал поискать живому воплощению первого блока приëмных родителей. Практически мгновенно вызвался глава Светлоярского Горисполкома, Виктор Петрович Голованов.

Чуть позже в течении нескольких месяцев того же девяносто шестого, к Ростиславу присоединились ещё четверо таких существ, только с других, как выяснилось, параллелей Земли. Порождения и олицетворения соответственно Игналинской, Чернобыльской, Ленинградской АЭС и японской Фукусимы. Им тоже подобрали приëмные семьи. А ещё было замечено, что эти самые активити не просто могут управлять агрегатами, а каким-то образом ментально воздействуют на них. Договариваются с сумасшедшей станцией. И в их присутствии вообще ничего по-настоящему аварийного произойти не может, хоть костëр на "пятачке" разводи! Вот тогда всех пятерых официально и трудоустроили — аномальную активность исследовать, контролировать и, если нужно, с территории убирать.

Маститые инженеры, седоусые ветераны атомной отрасли поварчивали, конечно. Неприятно смотреть, как лохматый мальчишка кладëт руки на пульт, и взбунтовавшийся блок успокаивается, утихомиривается, выравнивает характеристики и снова становится послушным. Но в целом активити на станции скорее любили. Всех пятерых. Даже разгильдяя Антона Чернобыльникова, от которого с ужасом узнали, что на ещё одной параллели Земли двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года произошло отнюдь не пришествие Меридиана. А больше всех, обожали, конечно, Ростика Майно-Коломенского. Естественно — он же совсем здешний, свой, родной!

Рэйденом, то-есть по-японски "Грозой" светлоярского активити окрестил Фукусима Дайичи. И постепенно даже учителя в школе, в основном привыкли его так называть. Во-первых, ему подходило. А во-вторых