Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

ли это духовную деградацию большей части общества и повсеместное распространение электронной наркоты, вроде грёзогенераторов? — деловито осведомилась Москалькова.

Я посмотрел на Алёхина.

— Увы, это так, — заторопился Антон. — Мещанское «общество всеобщего благоденствия», и без «слега»… это как Средние века без чумы! А сон разума порождает чудовищ, соответствующих духу эпохи… Такой мир «мягкой силой» не взять, даже в сочетании с точечной перепрошивкой мозгов… — запнувшись, он пугливо глянул на меня.

— Я в курсе идей проекта «Дети Тумана», — мне удалось не улыбнуться. — В общем, если мы не исправим ситуацию сейчас, то в близком будущем, чтобы хоть как-то купировать угрозу из «Гаммы», придется пойти на прямую военную интервенцию. А это чревато… Понимаете, электронный стимулятор или волновой генератор эмоций как бы отключает у непаранормов критическое восприятие действительности и делает очень уязвимыми для пропаганды, поэтому интервенция из «Альфы», поданная «гаммовскими» властями, как агрессия, вызовет ожесточенное сопротивление. Жертвы будут исчисляться миллионами, а самое мерзкое — люди «Гаммы» будут свято уверены, что интервенты — это фашисты, а вожди «Альфы» и «Беты» — хуже Гитлера и Муссолини! — помолчав, я продолжил обычным тоном: — А мы… Вот, что мы предлагаем. Тата, можно ваш мобильник?

Ивернева с интересом посмотрела на меня, кивнула и достала из сумочки «гаммовский» телефон «Хуавэй» с симкой «Билайн».

— Смотрите, — я положил гаджет на ладонь. — Мы можем немного изменить его схему и напаять простейший механический таймер с реле, отсылающий эсэмэску на заранее введенный номер. Кроме того, привяжем мобильник скотчем к пиропатрону — и транспозитируем его на ближайшую к хостелу террористки помойку, одновременно забрасывая в тридцать первое декабря «Гаммы»! В назначенное время таймер срабатывает, СМС уходит по адресу, после чего пиропатрон взрывается, заметая следы ма-аленькой хронокоррекции!

— Неплохо! — оценил председатель КГБ, переглянувшись с княгиней.

— Михаил Петрович… — волнуясь, заговорила Тата, взглядывая то на меня, то на своё непосредственное начальство. — Татьяна Николаевна… Я всё понимаю, но… Ставки слишком велики, чтобы доверять какому-то… коммуникатору. Ведь даже механический таймер может заклинить!

— Что вы предлагаете? — хищно сощурилась Москалькова.

— Отправьте в прошлое «Гаммы» меня! — выпалила «Белоснежка». — И я всё сделаю сама!

— Михаил Петрович, — подобрался Путин. — Технически это возможно?

— Да, — буркнул я, чувствуя и беспомощность, и раздражение. — Просто… Никто еще не испытывал темпоральный траспозитационный манёвр на биологических объектах крупнее кошки!

— Вот, заодно и испытаю! — воскликнула Тата.

Помолчав, Татьяна Николаевна глухо вымолвила:

— Хорошо, товарищ майор. Готовьтесь.

— Всегда готова! — прозвенела Ивернева, как истинная пионерка.

Вечер того же дня

Ново-Щелково, проспект Козырева

Хронокамера была старой — по словам Владимира Киврина, «еще второго поколения» — большой стеклянный куб, куда из технического отсека вела небольшая стальная дверца.

В тесном объеме техотсека воздух остро пах озоном и вибрировал от грозного гудения, а вязки кабелей на стенах нервировали Тату — девушка жалась, держась бочком.

Громыхая по сегментированному полу, приблизился Гарин.

— Не бойтесь, — мягко сказал он, — здесь нет высокого напряжения.

Чувствуя мужскую руку на плече, Ивернева действительно успокоилась. Даже те незримые, блуждающие флюиды, что витали между двумя паранормами, Тата взяла под контроль тренированной воли.

— Мне сюда? — пробормотала она, отворяя дверцу.

— Да. Залезайте…

Изящно сгибаясь, девушка просунулась в хронокамеру. Ребристое сопло излучателя тахионов блеснуло вверху. Было видно, как за толстым двойным стеклом, отдающим в зелень, сдвигаются и раздвигаются электромагниты. Их негромкое жужжание перекрывал низкий гул ускорителя.

— Видите подставку на полу? — смешно закряхтел Михаил Петрович за спиной.

— Вижу, — улыбнулась Тата.

— Приседайте… Ага… Опускайтесь на корточки, а когда я скомандую готовность, закроете глаза, обнимите руками колени и прижмётесь к ним лбом…

— Как Шварценеггер в «Терминаторе»?

— Именно! — Михаил Петрович смешливо фыркнул. — Жаль только, что вам не нужно раздеваться! — Он тут же посерьезнел. — Поле вокруг вас будет сфероидальным, и во время заброса в прошлое со всех сторон будет светиться энергосфера. Просьба не шевелиться и не распрямляться, пока все эти «спецэффекты» не угаснут! Темпоральная эманация — штука не смертельная, но лучше поберечься. Понимэ?

— Понимэ! — хихикнула девушка, расстегивая куртку-дубленку. — Михаил… Можно вас так называть? Вот признайтесь, что кряхтели вы специально! Меня хотели успокоить, м-м?

— Ох, уж эти Иверневы! — забурчал Гарин, пряча смущение. — Умницы-разумницы, спасу нет… Всё! — в его тоне лязгнул металл. — Минутная готовность!

— Есть минутная готовность! — выдохнула Тата, лбом вжимаясь в коленки.

Дверца смачно вошла в пазы, а гул стал опадать, становясь всё басистее. По стеклянным панелям хронокамеры заплясали изумрудные отсветы, а сопло уже не гудело, а гремело, угнетая рассудок.

— Готовность к забросу! — пробился искаженный голос Михаила. — Конфигурация поля сфероидальная. Напряженность… Стабилизация канала… Гамма-ретранслятор… Готовность к транспозитации… Пуск!

На какое-то мгновенье Тата будто оглохла, но, услыхав собственное дыхание, поняла, что ее несёт против течения времени. Назад… в поза-позавчера…

Пятница, 31 декабря 2010 года. День

«Гамма»

Москва, улица Зеленодольская

В некий неясный момент, когда смутное осознание себя сделалось чётким, Ивернева ощутила под ногами не упругость рифленой резины, а податливость сухой прошлогодней травы.

Бледно-фиолетовые извивы потрескивавшей энергосферы угасли, свежо пахнув ионизированным кислородом, и Тата раскрыла глаза.

Она сидела на газоне, под защитой густых кустов и пары голых деревьев, уныло возносящих к небу кривые черные ветви. Издали, со стороны Волгоградского проспекта, наплывали шумы машин, а ближе слышалось лишь монотонное ширканье лопаты, счищавшей снег с дорожек парка.

Тата гибко выпрямилась, застегивая дубленку. Она не сразу уловила движение за спиной, а в следующее мгновенье до ее ушей донесся негромкий, весьма прохладный баритон:

— Руки вверх, барышня! И без фокусов!

Глава 2

Пятница, 31 декабря 2010 года. Ближе к вечеру

«Гамма»

Москва, Зеленодольская улица

— Руки вверх, барышня! И без фокусов!

Будь на месте Таты любая иная сотрудница КГБ, пусть даже имевшая богатый опыт спецтренировок, ей пришлось бы прибегнуть к типично женским уловкам в такой-то ситуации. Но Ивернева была не просто «иной», а возведенной в степень.

Мгновенно выйдя на сверхскорость, она отшагнула и развернулась. За ее спиной стояли двое милиционеров в форме стального цвета — один, рослый, с пышным чубом, выпущенным из-под заломленной набок ушанки, стоял подальше, демонстративно засунув руки в карманы полушубка, а другой, невысокий и