Черный дембель. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

Я сменил мундир на гражданскую одежду. И умчался на речку вместе с Кириллом и Прохоровым.

Именно Прохоров и мой младший брат уговорили меня в прошлой жизни не ждать следующего года для поступления в юридический институт (сами они подали заявления на экономический факультет ещё до моего возвращения). Артур говорил тогда, что экономисты — это самые важные люди на любом предприятии. Прямым текстом заявил, что именно через экономистов чаще всего проходят все «неофициальные» доходы от любого производства (он убедил меня, что разбирался в этом вопросе: отец Артура уже десять лет трудился на должности директора швейной фабрики).

* * *

На трамвае я доехал до пересечения улицы Ленина и проспекта Победы. Там я покинул душный салон и знакомым маршрутом (через дворы) не спеша добрался до шестой поликлиники. Шагавшие мне навстречу горожане посматривали на меня с любопытством — как и я на них. С громкими воплями носившиеся по улицам дети указывали на меня руками, с искренним восхищением разглядывали мои погоны и мой берет. В тени пятиэтажек и древесных крон я пересёк Столярный переулок.

Прошёлся по мосту над почти пересохшим руслом ручья. По присыпанной мелким щебнем дороге вышел к окружённым деревянными заборами одноэтажным домам: к «посёлку», как называли жители Новосоветска разместившиеся вдоль Речной улицы одноэтажные строения. Свернул на Речную. Прошёл её насквозь: прогулялся мимо дома Варвары Павловой. Варвару Сергеевну не увидел. Но услышал голоса её мальчишек — парни работали на грядках.

По пути к дому родителей я повстречал лишь ехавшего мне навстречу на велосипеде смутно знакомого пожилого мужчину (раскланялся с ним). Кирилла и Артура около «главной площади» не встретил.

Родителей я увидел во дворе, ещё до того, как открыл калитку.

Шагнул во двор и громко сказал:

— Папа, мама, я вернулся!

* * *

В этот раз обед в обществе родителей я не посчитал скучной повинностью. С превеликим удовольствием уплетал за обе щёки борщ и приправленные сметаной вареники с картошкой. Дважды выпил с восседавшим во главе стола отцом «по сто грамм». Водка пришлась как нельзя кстати — расслабила меня, улучшила и без того хорошее настроение.

Я развалился на стуле, улыбался. Лениво отмахивался от назойливых мух, что кружили над установленным под навесом около летней кухни столом. Тыкал в вареники вилкой. С удовольствием рассматривал лица своих совсем ещё молодых родителей. С аппетитом поглощал пищу и с набитым ртом отвечал на вопросы.

Сообщил отцу, что не пойду в следующем году в юридический, о котором грезил до армии.

Решительно заявил, что поступлю «уже сейчас» в «наш МехМашИн» (в Новосоветский механико-машиностроительный институт) на факультет экономики и организации машиностроительной промышленности.

— Это вы с Киром сговорились? — спросил папа.

— Кирилл тоже поступает на экономический, — пояснила мама.

— Замечательно, — сказал я. — Буду учиться вместе с младшим братом.

* * *

Вечером мама возилась в летней кухне.

А я вместе с отцом смотрел телевизор (чёрно-белый, лампово-транзисторный «Горизонт 101» с диагональю экрана шестьдесят пять сантиметров).

Думал о Варваре Сергеевне Павловой, но не пошёл к ней.

* * *

Кирилл заглянул домой, когда началась программа «Время».

Худой, загорелый, взъерошенный, голубоглазый.

Как и в прошлый раз, я отметил: мой младший брат уже перерос отца, но не догнал меня.

— Ну и ряху ты в армейке отъел, братец! — сказал Кирилл. — Одно из двух: ты либо поваром служил, либо сожрал всех своих сослуживцев!

Он хохотнул.

Я проигнорировал протянутую руку — шагнул навстречу брату и заключил его в объятия.

Сказал:

— Привет, малой. Давно не видел тебя. Соскучился.

А мысленно добавил: «Мы не виделись с тобой больше сорока лет!»

* * *

Мама сменила меня около телевизора.

А мы с Кириллом ушли в соседний двор, где уже бренчал на гитаре Артур Прохоров.

Артур встретил меня вполне искренней улыбкой. Пожал мою руку.

Я увидел, что кожа не его правой руке ещё гладкая, без следов от ожога. С нескрываемым интересом рассмотрел «Артурика» (так его величал мой брат) — совсем ещё молодого чуть сутулого парня, со щёгольскими тонкими тёмными усами и с хитрым взглядом. Отметил, что Прохоров пока сохранял на голове аккуратно зачёсанные на бок жидкие чёрные волосы. И ещё не стал тем хмурым, постоянно кашлявшим и дымившим сигаретой пожилым мужиком, с которым я попрощался за день до купания в Средиземном море.

— Серый тоже собрался вместе с нами на экономический, — сообщил приятелю Кирилл.

Прохоров кивнул.

— Мудрое решение, — сказал он. — Поздравляю. В стране станет на одного экономиста больше.

Я забрал у Артура гитару, погладил рукой струны.

Пальцы поначалу передвигались по струнам неуклюже.

Краем глаза я заметил снисходительную усмешку на лице Прохорова. Не оставил попыток.

И уже к концу вступления я узнал мелодию — улыбнулся.

— Расплескалась синева, расплескалась, — пропел я, — по тельняшкам разлилась, по беретам…

Посмотрел на лица парней.

«В прошлый раз диплом экономиста получил только Артур, — вспомнил я. — Меня отчислили на втором курсе. А Кира арестовали на третьем…»

— … Даже в сердце синева затерялась…

Я взглянул своему брату в глаза.

В той жизни, которую я всё ещё помнил, мой младший брат навсегда остался для меня молодым. Кирилл завершал обучение на втором курсе института, когда его обвинили в совершении тройного убийства. В тысяча девятьсот семьдесят пятом году его признали виновным и приговорили к исключительной мере наказания. А в начале тысяча девятьсот семьдесят девятого года приговор привели в исполнение — за год и четыре месяца до начала Олимпийских игр в Москве.

«На этот раз не оставлю тебя без присмотра, братишка, — подумал я. — Что бы там ни произошло в будущем. И чем бы это всё для нас с тобой ни закончилось. Уверен… ты меня не подведёшь».

— … Это сказочная быль, а не сказка…

Глава 2

Утром я проснулся из-за яркого света: лучи восходящего солнца светили мне с улицы в лицо. Прикрыл глаза руками. Спросонья я не сразу понял, где и… когда нахожусь. Пробежался взглядом по тесной комнате, украшенной в стиле советского минимализма. Воспоминания о вчерашнем дне сейчас казались мне сумбурными сновидениями. Помнил: начались они с неудачного полёта над Средиземным морем (и купания в нём). Продолжились в прокуренном плацкартном вагоне и на Лесной улице, где пятиэтажную хрущовку протаранил «кукурузник». И завершился дома: рядом с моими живыми родителями и братом.

Я вышел из тесной