Ревизор: возвращение в СССР 33 - Серж Винтеркей

Интересно… А он-то думал, что все это получено благодаря любовнику Галии. Но любовники, все же, обычно мужей своих подруг в Кремль на работу не устраивают… Чревато проблемами, если муж взбрыкнет вдруг, ему там будет к кому обратиться с жалобой. В чем-то он просчитался…

* * *

Заехал к Сатчану по поводу заявки на оборудование от нашего ЖБИ.

— Что решили-то? — спросил я. — Вчера приехал к ним, думал, у них уже оборудование заказано, а они ни сном ни духом. Больше месяца уже ждут, когда им отмашку дадут, какую из заявок в ход пускать, с импортным оборудованием или с нашим?

— Блин. Закрутился. Сейчас узнаем… А что они не напомнили-то?

— Да я им дал уже вчера по башке, — с досадой ответил я. — Проект под дополнительное производство и розничный магазин выбрали, с министерством согласовали, а про самое главное, про оборудование, молчат!

Он позвонил Бортко и тот позвал нас к себе, чтобы не обсуждать по телефону такие вопросы.

Выяснилось, что он передал мои заявки ещё месяц назад Захарову и тот, с кем-то проконсультировавшись, принял новое решение.

— Захаров велел всё переписать, — вспомнил Бортко. — На основное производство заказать отечественное оборудование, а для дополнительного цеха импортное. Я же тебе говорил, — посмотрел он на Сатчана.

— Не помню, Михаил Жанович, — растерянно ответил тот.

— У него, небось, Римма в больнице лежала в это время, — решил я выручить друга.

— Не, родила уже, вроде, — напряг память Бортко.

— Тем более! — воскликнул я. — Ладно, сейчас я им позвоню, они заявку перепишут и подадут сразу к себе в министерство. Надо Захарову сказать, чтобы под контролем этот вопрос держал.

— Я, правда, не помню, чтобы он мне об этом говорил, — недовольно повторял Сатчан, когда мы вернулись к нему в кабинет. — Я же не совсем уже того! — покрутил он у виска. — Небось, сам забыл мне сказать!

— Да не важно, кто забыл, — остановил его я. — Это должны были мы с директором ЖБИ контролировать и напоминать о себе. А я слишком на него понадеялся… Он так и ждал бы у моря погоды, если бы я не почуял неладное и не съездил.

— Правильно! — рассмеялся он и погрозил мне пальцем.

Попросил у него разрешения воспользоваться телефоном и сразу позвонил Баклашову. Поставил перед директором задачу срочно переписать и подать заявку на оборудование и попросил впредь не стесняться и напоминать о себе.

Потом поехал в спецхран и проработал там до пяти часов. Больше без обеда не выдержал. Когда вернулся, во дворе грузовиков уже не было. Справа и слева от центральной группу появились комплексы с качелями, лестницами, лазилками, ходилками, бродилками…

А посередине площадки стоял злой до предела председатель, и не хуже овчарки облаивал всех, кто пытался зайти на территорию детского городка.

— Да дайте же вы бетону застыть! И краске высохнуть! — орал он на набежавших откуда-то детей и взрослых.

Он уже охрип и покраснел.

— Что, Дмитрий Васильевич, — подошёл я к нему. — Не слушаются?

— Невтерпёж им, понимаешь! — намеренно громко ответил он, протягивая мне руку.

— Граждане родители! — закричал я, привлекая всеобщее внимание. — Организуйте, пожалуйста, на площадке дежурство! Если сейчас кто-то из детей доберётся до только что смонтированных элементов площадки, они могут обрушиться и убить ваших детей! Это всё не шутки! Мы объявления, что пользоваться площадкой ещё нельзя, повесили? Повесили. Дальше за своих детей вы отвечаете сами! Если кого-то убьёт, мы не виноваты!

— И когда можно приходить? — спросила молодая мамаша.

— Когда можно приходить? — переадресовал я вопрос председателю.

— Завтра после обеда, — ответил он. — Монтажники сказали, сутки выждать!

— Всем всё понятно? Завтра после трёх часов добро пожаловать на площадку, — объявил я. — А пока, товарищи, организуйтесь и следите, чтобы никто не пострадал и краской не перемазался!

— Жалко, — с явным разочарованием проныл стоявший рядом незнакомый мне ребёнок.

— Да уж, красиво получилось, — поддержал его кто-то из взрослых.

— Вот и берегите, чтобы надолго это красота сохранилась! — улыбаясь, сказал я. — Следите, чтобы не раскачали опоры раньше времени, дали бетону застыть и краску не трогали, пока не высохла, а то пятна останутся.

Родители положительно восприняли мой призыв. Кто-то стал объяснять своим маленьким детям, что они рановато пришло, ещё не готово. Кто-то начал занимать оборону вокруг площадки, чтобы не допускать на неё никого.

Приятно было, что результаты нашей коллективной работы так высоко оценили. Стоял, смотрел, смотрел… Потом понял, про что забыли.

— Чего-то не хватает, Дмитрий Васильевич, — проговорил я.

— Чего? — удивился он.

— Урн не хватает, — посмотрел я на него. — Урны надо обязательно поставить. Штуки три. Не то замусорят все…

— Угу, — нервно рассмеялся он. — Урны, песок в песочницу… Ограждение надо какое-никакое сделать.

— Насчёт ограждения не волнуйтесь! — вспомнил я. — В таксопарке договорился, нам соберут покрышки старые! Закопаем их наполовину, вот и будет и ограждение, и спортивный снаряд дополнительный.

— О, это дело! — воскликнул он. — Хоть этим не надо заниматься.

— Субботник всё равно придётся организовать, — посмотрел я на него с удивлением. Он же не рассчитывает, надеюсь, что я один все покрышки буду закапывать?

— Организуем! — уверенно ответил он, заметно взбодрившись.

Вокруг было многолюдно и шумно, но на свежевыкрашенные качели, горки и снаряды уже никто не покушался. А тем, кто близко подходил, дежурившие родители разрешали только понюхать краску.

— Вовремя ты приехал, а то я тут часа два, как Цербер на них, и хоть бы хны! — пожаловался во весь голос Ларионов.

— Да ладно вам, Дмитрий Васильевич, — возразила ему какая-то мамашка. — Максимум минут сорок поорали…

Меня такой смех разобрал. Домой поднялся, а всё не мог успокоиться.

А вообще, классная площадка получилась, — подумал я, поглядывая на неё сверху в окно. — Надо будет написать статью, поблагодарить завод. Сделать фотографии… Точно! Ксюшу и Галию на фоне площадки сфотографирую и напишу, что они разработчики эскизов… Пока я мечтал, ужиная и прикидывая текст статьи, пришло время собираться на тренировку.

Тут раздался звонок в дверь. Это оказался Костя Брагин.

— Ты не торопишься? — смущаясь, спросил он. — Разговор есть…