Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

В его распахнутых глазах заблестела надежда.

— Пока нет, — вынужден был я его разочаровать, — но я над этим работаю.

Встреча наша происходила в небольшом кафе, где Леонардо просиживал большую часть времени. Стены здесь покрывали фотообои с видами песчаных пляжей, тропические растения протягивали из кадок свои зелёные лапы. Наверное, в этом месте он чувствовал себя как дома.

Я объяснил Леонардо, зачем к нему пришёл. Мне требовалось узнать, где обитает африканский человек Гиена и его банда. И за этим я обратился как раз туда, куда было нужно. Копенгаген 1977 года оказался не так велик и разнообразен, чтобы целая толпа эфиопов могла укрыться здесь, не привлекая внимания.

— Я слышал о них, — кивнул Леонардо. — Где они кантуются, не представляю. Но знаю того, кто может тебе помочь.

Да, Леонардо был полезный человек. Я вполне понимал, зачем майор Смирнов с ним возился. В некоторых вопросах он был вообще незаменим. Не так давно он знакомил майора с двоюродным братом датской королевы Маргрете Второй (этот тип оказался бесполезным алкоголиком и любителем посидеть в ресторанах за чужой счёт — но зато как звучало: «Брат королевы!»). А теперь нам предстояло нырнуть в совсем другой сегмент датского общества.

— Поехали, — сказал я тоном, не терпящим возражений.

Поворчав о том, что на улице холодно и ветер, Леонардо неохотно вылез из-за стола. И попробовал бы он оттуда не вылезти.

Мы поехали в сторону северо-запада.

Постепенно исторические районы Копенгагена сменились местами попроще. Отсалютовал бетонным мечом памятник какому-то из королей, мелькнули деревья парка. А дальше пошли серые панельные многоэтажки.

Чем дальше отъезжали мы от центра, тем неказистей становился вид за окном. Тротуары запестрели мусором. Фасады домов стали облезлыми и пошарпанным. Машин было мало, да и те — убогое старьё. А люди выглядели так, что хоть вызывай съёмочную группу передачи «Международная панорама». Здесь на мой фольксваген с дипломатическими номерами глазели с удивлением. Иностранцы из посольств заезжать сюда благоразумно избегали.

Проехал полицейский автомобиль, и смотрелся он на этих улицах как настороженный чужак.

— Сюда, сюда, — указывал Леонардо рукой в замшевой перчатке. — А вон за теми сеньоритами на углу — налево.

Сеньориты стояли у стены, характерно выдвинув вперёд колено. Они вовсю уставились на нас, в глазах их светился коммерческий интерес. Все они были так страшны, что просто не дай боже.

А мы ввинчивались в самую глубь этого маргинального района. Помойки, изрисованные стены, дыры на месте окон. Ржавый остов машины и скачущие по нему чумазые пацаны. Тёмные личности посматривают исподлобья и греют руки у костра. Изнанка красот и благополучия центральных улиц.

В наше время многие уже поняли, что советская пропаганда не врала, разве что несколько сгущала краски. Сейчас я наблюдал вокруг себя настоящее гетто. Может, не такое жуткое, как в городах США или как бразильские фавеллы, о которых так любил рассказывать Леонардо. Но зрелище было и впечатляющее, и печальное. Нет, и у нас есть места, где по темноте с тебя могут сдёрнуть шапку или отжать мобилу и кошелёк. Да и в СССР наверняка были. Но чтобы целые районы, как будто специально выделенные для обитания представителей городского дна… У нас я такого не видел, и от других тоже не слышал. О девяностых не говорим. В те годы у нас любые районы были такими.

Тем временем улица упёрлась в местную торговую площадь. Здесь царило оживление. На поперечной дороге сновали люди и транспорт, среди машин попадались не совсем убитые экземпляры. Ряд маленьких магазинчиков зазывно кричал яркими вывесками. Запахи специй и шашлычного дыма проникли в салон и щекотали ноздри.

— О, вот он, вот он! — Леонардо неожиданно дёрнул меня за рукав. — Вон тот чувачок, это Хаким, марокканец. Сейчас я его приведу.

У заклеенной объявлениями круглой тумбы переминался с ноги на ногу щуплый парень в короткой красной куртке и обвисших джинсах. На голове пестрела узорами вязаная растаманская шапочка. Мой спутник выскочил из машины и направился к нему.

Парень узнал Леонардо, заулыбался. Они поздоровались за руку, причём каким-то своеобразным замысловатым образом. Коротко о чём-то переговорили. Потом эти двое заскочили на заднее сиденье.

Я собирался расспросить Хакима, узнать интересующую меня информацию. И сунуть ему в благодарность пару купюр. Но тут случилось неожиданное. Стоило мне повернуться, как тот шарахнулся от меня, как нашкодивший кот от веника. Ругнулся на неизвестном языке, толкнул дверцу и вывалился наружу. Подскочил и стреканул к воротам рынка.

— Лови, лови его, Ник! — завопил Леонардо во всё горло. — Он один, кто знает, где искать эфиопцев! Других у меня нету!

Я выскочил из фольксвагена и рванул за этим чёртовым Хакимом.

Глава 15

Что же так перепугало беднягу Хакима, было непонятно. Может, обознался и с кем-то меня спутал. Или, скорее, безошибочным чутьём мелкого преступника распознал во мне представителя силовых структур. Правда, немного ошибся с ведомственной принадлежностью. И даже со страной. Ну, не было у него времени определять такие нюансы. Когда торгуешь афганской анашой прямо на улице, лучше сначала бежать, а уже потом думать.

Этим быстроногий марокканец сейчас и занимался. В смысле, бежал. Он нёсся, зайцем петляя между людей. Пролетал мимо лотков рыночных торговцев, как красная молния. Яблоки и апельсины сыпались на землю от поднятого им ветра и скакали у меня под ногами. Он задел толстяка с рюкзаком, тот заорал ему вслед благим матом. И тут же проглотил свой крик, когда мимо него скорым поездом пронёсся я.

Марокканец на бегу увернулся от тележки с капустными кочанами, стукнулся плечом о стойку тента, конструкция пошла ходить ходуном. Раздались новые крики. Чем закончилось, я не видел, мимо шатра успел проскочить.

Красная куртка юркнула в узкий проход. Я ринулся туда же. Поскользнулся, устоял на ногах, но снёс какого-то не вовремя вылезшего на пути мужика. Извиняться было некогда. Я бежал. Вокруг мелькали прилавки и лотки, ящики, испуганные лица. Люди жались по сторонам, пялили ошалевшие глаза.

Скоро впереди выросло строение, сарай или склад. По бокам — тоже стены. Беглец, казалось, загнал себя в ловушку. Но нет,