Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

проживал он сам, ставило его в своеобразную позицию. Он был одновременно и одним из следователей, и потерпевшим.

— Насколько мне известно, не пропало, — сказал он.

— Надо потребовать, чтобы полиция уделяла больше внимания охране мест проживания дипломатического корпуса! — заявил Пеняев. — Или назначать на ночь дежурных из числа работников посольства.

Было понятно, что сам он ввиду своей заслуженности в этих дежурствах участвовать не собирается.

— Хорошо, — сказал Гордиевский, подводя итог. — Версий много, конкретики нет. Нам нужно провести расследование инцидента, тщательное и, главное, быстрое. Провести его назначается майор Кругляев.

Так награда нашла своего героя.

— Чуть что, сразу Кругляев, — пробурчал Вася себе под нос.

— А в помощь ему, — продолжал Гордиевский, не обращая внимания на Васино ворчание, — предоставляется майор Смирнов.

Он коротко взглянул в мою сторону.

— Будем считать, что для вас обоих это возможность реабилитироваться за неудачу в Швеции.

Мы с Василием переглянулись. Я уныло кивнул.

Кисляка, который тоже участвовал в провальной лыжной операции, к нашей расследовательской миссии не присовокупили. Это было, конечно, к лучшему.

Гордиевский окинул взглядом присутствующих.

— Итак, Кругляев и Смирнов занимаются этим делом непосредственно. Но и остальные должны отнестись к произошедшему со всей серьёзностью. Поднимайте свои контакты, ищите, узнавайте. Появится что-то по делу, сразу докладывайте мне лично. Николай Григорьевич ждёт от нас результатов в самое ближайшее время.

* * *

Милицейскую служебную мудрость о том, что самое главное в расследовании это не выйти на себя самого, я, конечно, слышал. Поэтому разговор по пути к дому Гордиевского у нас с Васей получился своеобразный.

Ехали мы на моём фольксвагене, секретный форд из проката я ещё вчера припарковал и оставил на полпути между квартирой и посольством.

Зарулив в случайный проулок, я остановился. Тротуары здесь были пусты, только на капоте впередистоящей машины примостился большущий серый кот. Он бросил в нашу сторону равнодушный взгляд и отвернулся. Интересно, подумал я мельком, по внешности человека чаще всего можно определить, что он иностранец. А вот коты всего мира одинаковы. Вот кто настоящие интернационалисты.

— Не надо нам туда ехать, — сказал я Васе.

— Это ещё почему? — опешил тот.

— Я знаю, кто притащил на крышу дымовую шашку.

Он недоверчиво вскинул брови.

— Ну и кто же это?

— Я.

Василий повернулся.

Василий уставился мне в лицо.

Василий смотрел мне в лицо долго и пристально.

— Вот ты больной, — проговорил он наконец.

Я пропустил этот его вывод мимо ушей. И принялся кое-что ему рассказывать.

Рассказал я, на самом деле, не очень много. О том, что теперь я знаю о предательстве Гордиевского наверняка. О томике Шекспира с тайником между форзацем и обложкой. Что хранится томик у предателя в квартире. И о том, что удостоверился я в этом именно благодаря вчерашнему фальшивому пожару.

О роли в этом Ирины Гордиевской я говорить не стал.

— Но как ты узнал о книге? — задал Василий резонный вопрос.

— Методом агентурной работы, — ответил я.

Такой ответ исключал дальнейшие расспросы. В среде разведчиков было не принято раскрывать своих агентов, исключений не делалось даже для самых надёжных и доверенных коллег. И в этой традиции заключался глубокий смысл. Агент мог провалиться, произойти это могло по массе различных причин. И провалы эти время от времени случались, контрразведка не зря ела свои бутерброды с тунцом. Так что лучше было лишний раз не сеять зёрна недоверия.

На тротуар рядом с машиной спикировала стайка воробьёв. Они зачирикали, выясняя какие-то свои птичьи разногласия. Кот оживился и стал к ним присматриваться. Но воробьи в наличие на капоте машины притаившегося кота не верили.

Воробьи не верили в кота, а Вася Кругляев не верил в то, что подполковник КГБ Олег Гордиевский — предатель. Я Васю не винил. Пусть пока не верит. Чтобы поверить в такое, нужно время, больше времени.

Тогда я рассказал Васе Кругляеву про Гиену и других эфиопов. И вот тут Вася поверил сразу. Мне даже царапины на кулаках показывать не пришлось. Наверное, настоящий майор Смирнов был мастер попадать в подобные передряги. Ну, в этом за первенство я с майором мог бы уже и побороться — ведь у меня помимо эфиопов были ещё и колумбийские наркоторговцы.

Недалеко от нас остановились двое пацанов среднего школьного возраста. Они спугнули воробьёв. Кот, не будь дураком, спрыгнул с капота и укрылся под машиной.

Я убедил Васю доложить Гордиевскому, что диверсию с дымовой шашкой совершили африканцы. После того, как они стали щупать наших поварих, с ними нужно было разбираться не откладывая. Сделать это, опираясь на помощь и возможности резидентуры, было бы для меня удачным поворотом.

Мы всё-таки поехали к пострадавшему дому. Поставили машину, покрутились там для вида минут десять, постучались в пару квартир. Потом заметили возле мусорных контейнеров пьяненького мужичка бомжеватой наружности. На лицо он был удивительно поход на актёра Шона Коннери, только с яичной скорлупой в бороде. Мы спросили, не видел ли он здесь вчера перед пожаром двух подозрительных африканцев. Недолгий разговор и бумажка в десять крон убедили его, что африканцев вчера вечером он определённо видел. Двух, а то и трёх, причём подозрительных в самой крайней степени.

Дальше я подвёз Васю к его дому. Договорились разойтись по своим делам и встретиться уже вечером в резидентуре. Перед тем как уходить, Вася взял меня за воротник пальто. Помялся, кривя рот, потом проговорил:

— Слушай… Ты в последнее время какой-то… не такой. Странноватый немного. Всё нормально у тебя?

Это было неожиданно, и на секунду я растерялся. Накатило вдруг жгучее желание сказать правду, насилу удержался. Ответил, что за последнее время изрядно устал. Зима, холод, авитаминоз. И ещё бессонница. Убедил или нет — не знаю. Может, и убедил, здесь многие устали, работа тяжёлая, нервная.

Куда пошёл Вася, я не спрашивал. Сам я отправился к Леонардо. Мне требовалась от него небольшая помощь.

* * *

— Привет, Ник! — вскричал бразильский оболтус при виде меня. — Ты уже отыскал, куда нам