Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

с ней делать собираешься? Побалуетесь и убьёте? — ткнул пальцем в сжавшуюся панночку Светозар.

— Нет. Мы её не тронем. У неё родичи есть? Им отправим, — отмахнулся от дурня Юрьев.

— Откель мне то ведать. Ты на ней женись, сотник. Станешь паном нашим, и замок твой станет и земли все вокруг, и шахты, и леса…

— Да ты в уме ли Светозар⁈ — перебил его Санька и даже вскочил.

— Я в уме. А так погибнет панночка. И мы все погибнем. Я-то уж точно. Все теперь знают, что я вас в замок провёл.

— Нда, ввязались! — это Хвост хмыкнул у сотника за спиной, — А баска дивчина. Женись. Боярином станешь. Уверен, Андрею Юрьевичу это понравится. И землица наша будет.

Санька поморщился. Не нравилось ему это. Да, панёнку Катарину он рассмотрел, в самом деле красавица. Но он убил её брата. Из-за него можно сказать погибли её мать и отец. Счастливое детство панночки он тут за один час порушил. Сиротой сделал. Что теперь её ждёт?

— Да, нет, католичка она, — нашёл мозг зацепку.

— Неправда твоя, сотник. Пани Катаржина и панночка Катерина православные, как их не принуждали паписты. Слуги, в замке что робляли, гутарили будто плакали обе каждый день, а веру не соглашались менять, — ткнул в сжавшуюся в комочек девушку дедок куцебородый, — Не губи душу праведную, сотник. Женись на ней.

Событие сорок четвёртое

Война должна прибыль приносит, иначе это не война, а драка ненужная. Это так князь Владимирский им сказал перед тем, как отправил три отряда диверсантов в разные стороны. Прямо бальзамом слова эти легли на душу Емели. Именно так он и думал всегда. А ещё он понимал, что для того, чтобы прибыль эта появилась, нужно много тренироваться. Часами он метал стрелы в мишени, оттачивая своё умение. Недоедал, но скопил денег на лук от лучшего лучника. И радовался, когда видел, что именно так и князь их думает.

Сегодняшний бой был неправильный с точки зрения Емели. Они выпустили по два десятка очень дорогих каленых стрел с наконечниками из дамасской или булатной стали и ничего не получили. Проклятые брянцы после второго обстрела забрали раненых и убитых, даже стрелы их собрали, и убрались за стены Овруча. Две сотни дорогущих стрел выпушено и никакой прибыли. Даже убитых лошадей волоком утащили в город. Отправленные через час примерно на разведку диверсанты всё это командиру доложили.

— Понять, сколько убитых можно? — вздохнул лучший стрелок Русского королевства.

— Лошадей больше десятка. Следы на траве видны. Ну и крови хватает. А так, кто же его знает. Видимо, богато полегло, раз не сунулись за нами, — озвучил и его мысли диверсант.

Рухнул такой хороший план по заманиванию брянцев в засаду. Хороший был план. Даже отличный. Ведь в окончании им бы доставалось под сотню броней. Полно оружия разного и лошадей тоже ведь не мало живыми останутся. Бить же собирались не навесом, а в упор.

— Что дальше делать будем, Емеля? — окружили его десятники.

— Чего уж. Хреново всё, как князь говорит. А будем делать, что делали мы с Горыней в Мукачево. Сплетём щиты из веток и подступимся к городским стенам. Они ещё этой уловки не знают, точно на стены выпрутся в нас стрелы метать. Померяемся удалью.

С утра на следующий день и тронулись. Проблема только со щитами организовалась. Как их к Овручу доставить. Не на себе же семь вёрст тащить. Пришлось взять с собой одну телегу.

— Как подъедем, ты, Мирон, коня выпрягай сразу и примерно на половину дорогу отходи. Там пригорочек есть, и на нём бук здоровенный растёт. Вот там и жди. Ежели мы драпать будем, то садись на коня и правь к лагерю. У тебя конёк резвый. Успеешь.

Остановились в пяти сотнях шагов от ворот. Там посад сгорел полностью, а сруб от баньки почерневшей уцелел. Пару метров над землёй, а торчит. На нём наблюдатель и умостился. Десять воев поздороше взяли щиты с обеих сторон и, укрываясь за ними, пошли к городу. А пять стрельцов с лучшими луками и признанные мастера идут за щитами и в бойницу наблюдают за воями на стенах Овруча. Среди этих пятерых и Емеля.

Подошли шагов на триста. Со стены и привратных башен полетели стрелы. Но быстро поняли брянцы, что далеко враги и бросили это пустое занятие. Стали кричать что-то похабное. Надеялись видимо подманить владимирцев. Дети. Емеля не спроста тут остановился. Он-то в отличие от этих товарищей всё рассчитал. Ветер и довольно приличный в сторону города. И брянцам он мешал, а им поможет.

— Приготовились, — скомандовал он своим, — Поднесите щиты ещё на два десятка шагов вон к тому тыну, куда стрелы долетали. Бьём по готовности.

Увидев, что враги подошли ближе, многие защитники города вылезли на стену и вновь стали пускать стрелы в щиты. Бесполезно и порыв ветра как раз был, да и знал Емеля до куда долетит у них стрела.

Вжих, он натянул лук и прицелившись пустил стрелу в горизонт. Ещё четыре стрелы сорвались и улетели к городу. Там их не заметили. Пока… Ну, две всего стрелы попали в ворогов, остальные ушли с перелётом.

— Бей.

Дальше стреляли на полной скорости, нужно успеть побольше стрел выпустить прежде, чем брянцы поймут, что они дурни и уберутся с башен и стены. Точно дурни. Емеля успел четырнадцать стрел отправить, прежде чем стена опустела. На башнях тоже никого не было. Но вот там, он был уверен, большинство не сбежало, а полегло. Ещё до начала этого боя они с остальными стрельцами договорились, что сначала бьют по правой башне все вместе, потом по левой, ну, а дальше, как получится. Видел он, как люди на башнях валились. Удачная получилась охота.

Ну, а дальше случилось, то, на что, организовывая всё это, Емеля и надеялся. Через десяток минут ворота распахнулись и на них вылетел, подстёгивая коней отряд тяжеловооружённых дружинников. Десятка три.

Никуда бежать владимирцы не собирались. Они стали широкими горстями разбрасывать перед собой чеснок, а когда всадники приблизились на полторы сотни шагов стали стрелять по ним. И вдруг оказалось, что под прикрытием темноты в развалины посады пробрались все шесть десятков стрельцов. Стрелы полетели в дружинников со всех сторон. А тут ещё и лошади у них стали спотыкаться. Не прошло и пяти минут, как последний брянец слетел