Мундиаль - Андрей Готлибович Шопперт

колено распухло. Неделю покоя прописали. До вызванного такси дотащили его мужики и на второй этаж в генеральскую квартиру потом. Третий день лежит. Смешно получилось, травмирована одна нога, а болит другая. Синяк болит сильнее, чем колено. Ещё и руки забинтованы. Мумия царя Аменхотепа III.

И даже стакан воды, как в старости, подать некому. Наташа уехала с матерью и сестрой в санаторий в Гагры. Ну, а чего, заслужили обе младшие Аполлоновы. Наташа школу закончила с золотой медалью, а мелкая третий класс на одни пятёрки. Стеша воды могла бы подать, но она в своей каморке сидит и позвать её затруднительно. Как была глуховата, так и осталась. Ничего за то время, как Вовка живёт в генеральской квартире не изменилось. Не изменилось?

– Степанида Гавриловна! – прокричал Вовка, а в ответ тишина. Нет, не изменилось.

– Гол забил Василий Карцев! – это Фомину голосом Синявского ответил радиоприёмник. – Счёт становится восемь – ноль, а ведь играть, товарищи, ещё двадцать минут. Даже интересно мне стало доберутся ли наши футболисты до круглой цифры в десять мячей.

Фомин привстал, подхватил лежащую у кровати тросточку и побрёл – похромал на кухню. Пить хотелось. Вчера Стеша перекормила котлетами вечером, и в них оказалось столько перца, что чуть не сутки всё время пить хочется.

Пока пил, пока назад прихромал счёт опять увеличился. Теперь уже девять – ноль и до цифры в десять голов, о которой недавно мечтал Синявский, остался мяч братскому финскому народу… тьфу, футболистам братского финского народа забить.

Забили. А вскоре и второй тайм закончился. Фомин выключил «Рекорд» и растянулся на кровати, при этом взгляд упал на висевший на дверке шкафа на плечиках парадный пиджак. Иконостас, как у фронтовика. А три дня назад, ещё до травмы колена на груди появилась и настоящая награда.

У Фёдора Челенкова было три настоящих ордена. Первый в 1985 году ему вручили за выступление за Сборную. Орден «Знак почёта». Потом был «Дружбы народов» и уже в девяностые, после перестройки, получил Фёдор орден «Почёта» в 1997 году – за заслуги перед государством, большой вклад в развитие физической культуры и спорта и в связи со 100-летием отечественного футбола. Смотрелся как ненастоящий. Такая синяя многолучевая звезда с раздвоенными концами и российский орёл на белом фоне в центре. Сейчас тоже, как и в прошлой жизни, первым получил тот самый орден, Молотов лично приколол к груди Владимира Фомина орден «Знак Почета». На тридцать шесть лет раньше, чем в первой жизни. Наградили по совокупности заслуг, и за Италию, и за кубок Шпенглера и за зимние Студенческие игры в Чехословакии. Та же самая формулировка почти, за большой вклад… Ну, и так далее. Теперь с тремя чемпионскими медалями, значком заслуженного мастера спорта и знаком члена «Союза писателей» с Горьким на красном знаменем получилась вся грудь в наградах.

Молотов Вовке понравился. Живой такой простой дядька без мании величия и очень любопытный, несколько раз потом на банкете просил Фомина то про игры в Италии рассказать, то про то, как в Ирландии от дыма задыхались. Он же и общий итог турне трёх наших команд подвёл. Всего собрано двести пятьдесят тысяч долларов США. Даже больше немного. Теперь о поездке сборной СССР на чемпионат Мира в Бразилию вопрос полностью снят. Деньги заработали. Осталось только путёвку туда заработать.

– Побьёте шведов дома? – весело так оглядел награждённых футболистов Молотов.

– Так точно, товарищ министр! – гаркнули, как учил их Аполлонов перед этим действом.

Кроме Фомина наградили Якушина, Чернышёва, Савина и Боброва. Всем пятерым одинаковые ордена достались.

Эх, не болела бы нога, Фомин обязательно, раз выпала возможность, и он не у дел остался, домой бы в Куйбышев съездил. Родителям орден показал. Батя бы порадовался за него. Да и мамка. Собрали бы родственников и друзей батиных и предстали оба в пиджаках с такими иконостасами.

Хотя. Не болели бы ноги, был бы в Финляндии или пацанов тренировал. Теперь дома разве после ответных матчей Швеции, Финляндии и Ирландии в октябре сможет побывать. Если опять чего ему не сломают.

Событие сорок четвёртое

Ей-ей, и почестей никаких не хочу. Оно, конечно, заманчиво, но пред добродетелью всё прах и суета.

Николай Васильевич Гоголь, из книги «Ревизор»

На следующее утро в дверь квартиры забарабанили. Колено дёргать перестало, и Вовка уже без тросточки до туалета дохромал, когда проснулся. Сейчас гадая, кого там могло принести могло, Фомин поднялся с кровати, отложил учебник криминалистики. Нужно же ещё и экзамены в Высшей школе милиции сдавать, отчислить может сразу и не отчислят, но укоризненно покачивать головой будут. «Как же так можно, старший лейтенант Фомин, вон в спорте какой герой, а тут простое дело же – Криминалистика, или Оперативная работа. Не ленитесь. Совестно должно быть, вон какие люди вашими успехами озабочены, а вы! Ай-я-яй!». Это правдой было. Берия звонил в школу и интересовался успехами «Малчика». Ну, если преподаватель Права не соврал. Он один был в преподавательской, когда позвонили с самого верху. Каникулы у всех. По дачам и югам разъехались.

Дохромав до двери, Вовка приоткрыл её и столкнулся нос к носу с совершенно неожиданным гостем. Этого человека Вовка не забыл, но вот тут, на пороге, увидеть точно не ожидал.

– Володя, слышал, болеешь? Как здоровье? Наврали? Можешь ходить? – засыпал его вопросами гость.

– Спасибо, Тимофей Миронович. Выздоравливаю. Упал неудачно. Скоро бегать буду, – Вовка посторонился, запуская в коридор бывшего старшего батальонного комиссара, а сейчас коменданта общежития «Высшей школы МВД» Тимофея Мироновича Семёнова.

– Тут проходил мимо, дай думаю зайду. Проведаю, – стал выискивать ветеран куда присесть, чтобы сапоги стянуть.

– Смешно.

– Смешно ему. Аркадий Николаевич звонил вчера. Говорит, пора, наверное. У вас же игра десятого в Ленинграде? – на шум в коридоре Стеша вышла, зевая из своего чулана, увидела гостя и направилась на кухню.

– Аркадий Николаевич? Да, десятого перенесённый матч будет с Динамо (Ленинград). Пора? Ну, а чего, возможно и в самом деле пора. До десятого колено не заживёт ещё… Так и к лучшему. Съездить-то никто не мешает, за своих поболеть и прогуляться по городу. В музей сходить какой-нибудь.

– Вот и хорошо. А чего у тебя хозяйка молчаливая такая, даже здрасти не сказала? – Мироныч снял сапоги и остался в шерстяных вязанных носках.

– Она плохо слышит и вообще… – Вовка развёл руки, мол что можно поделать?

– Ну, и хорошо. Нам обсудить надо, как да что делать будем в Ленинграде. И хорошо, что плохо слышит.

Пока