Тьма наступает - Василий Анатольевич Криптонов

попытались напялить на аватарку больничную сорочку. Но фасон Свете, очевидно, не подошёл: пуговицы на длинной рубашке были оборваны, а сама она распахнута на груди. Так, что совершенно не скрывала грудь.

Света, прижимаясь ко мне, светилась от счастья.

— Гхм, — окинув её взгялдом, сказал Витман. Повернулся к сиделке. — Ситуация под контролем, голубушка. Вам не о чем беспокоиться.

— Но… — пробормотала побагровевшая тётка. Она во все глаза смотрела на полуобнаженную Свету, которая и не думала отлипать от меня.

— Совершенно не о чем, — заверил Витман. Ухватил тётку под локоть и потащил к выходу из палаты. — Тайная канцелярия проводит секретную операцию.

— Да разве ж можно, так-то!.. Срам-то какой, — причитала тётка.

— Наша сотрудница действует в соответствии с распоряжениями руководства. Она совершенно нормально одета. Никаких поводов для волнений нет. Вы сейчас выйдете отсюда и забудете всё, что увидели…

Я понял, что Витман подключил магическое убеждение. Запахнул на Свете сорочку. Снял аватарку со своих колен и посадил рядом с собой на кровать.

— Мне так не нравится, — запротестовала было Света.

— Хочешь обратно на чердак?

— Нет…

— Тогда не упирайся.

— Спасибо, — вернувшись в палату и вновь взглянув на Свету, поблагодарил меня Витман. — Я понимаю, что в вашем чудесном возрасте кажется, будто после двадцати лет жизнь заканчивается. Всякая жизнь, — он скользнул взглядом по стройным Светиным ногам, едва прикрытым короткой рубашкой. — Но, поверьте, это не так. И принадлежность к Тайной канцелярии существом бесполым меня отнюдь не делает.

— Верю, — усмехнулся я. — Обещаю провести среди личного состава разъяснительную работу.

Накинул Свете на ноги одеяло. Аватарка обиженно отвернулась.

— Не буду более вам мешать. — Витман поклонился. — Капитан, как только восстановите силы — дайте знать. Передатчик у вас есть.

— Даю, — сказал я.

И встал. Витман посмотрел вопросительно.

— Даю вам знать, что полностью восстановился, — пояснил я. — Что там с Кузнецовым? Ваши люди его забрали?

— Разумеется. Кузнецов арестован, в камере пришёл в себя. Но допросить его пока времени не было.

— Значит, допросим вместе. — Я выглянул в коридор. Увидел маячащую в отдалении сиделку и попросил: — Принесите мне, пожалуйста, одежду. Я выписываюсь.

* * *

Однако так просто «выписаться» не удалось. Пока я, прогнав Свету в её палату, одевался, услышал доносящийся из коридора знакомый рокочущий бас.

— Что значит — не пропустите⁈ Что значит — разрешение Калиновского⁈ Это мой внук! И я не уйду, пока не увижу его!

Дверь распахнулась.

— Привет, — сказал разгневанному деду я.

— Костя! — Григорий Михайлович бросился ко мне, обнял. — Жив, слава тебе господи!

— Служу Отечеству, — улыбнулся я. — Всё в порядке, не волнуйся.

— Константин Александрович вновь явил собой образец отваги и самоотверженности, — торжественно сказал деду Витман. — Уверен, что государь не оставит ваш род своей милостью.

Дед покачал головой:

— Ох, Костя! В городе только и разговоров, что о тебе. Господин Калиновский, говорят, забрал с площади, без сознания. Звоню Василию Фёдоровичу — тот не отвечает. Перепугался я, конечно. Скорее бросился сюда…

— Всё в порядке, — повторил я. — Как видишь, меня здесь уже даже никто не удерживает. Выдвигаюсь на задание.

Витман с каменным лицом кивнул, подтверждая мои слова. Дед улыбнулся и ощутимо расслабился.

В общем-то, все шансы спокойно уехать домой у него были. Наверное. Если бы не один нюанс.

Который появился в распахнутых дверях палаты, сияя от удовольствия.

— Я готова! — объявила Света.

Справедливости ради, одежду она почистила. Чистота вокруг аватарки вообще образовывалась будто сама собой, без её участия. Чистотой сияла даже розовая туфелька… Одна. Вторая так и отсутствовала. Но Свету это, похоже, нимало не беспокоило.

— Идём? — спросила она у меня.

И первой устремилась вперёд, по коридору. Повернувшись, соответственно, к нам спиной.

Предметы, окружающие аватарку, умели становиться чистыми. Но не восстанавливаться. И это мы, все втроём, сейчас увидели воочию.

Клок юбки, от талии до самого подола, по-прежнему отсутствовал. А белья на Свете по-прежнему не было.

От открывшегося зрелища остолбенел даже Витман — что уж говорить о деде.

— Ну, что же вы? — Света нетерпеливо повернулась к нам. — Идёмте! Ты ведь сам сказал, Костя, что мы торопимся!

— Угу, — сказал я. — Торопимся. Ещё как. — Переместился так, чтобы заслонить Свету от глаз деда — в буквальном слова выкатившихся на лоб. — Слушай, дед, чуть не забыл. Есть вероятность, что в отделения банка сегодня потянутся люди с лотерейными билетами…

* * *

По дороге в Тайную канцелярию мы зашли в магазин готового платья. Светину задницу я обмотал её же форменным пиджачком, обвязав рукава вокруг талии. Хватит с меня на сегодня охреневших взглядов.

Пока Света примеряла новую юбку, метнулся в соседний магазин и зацепил три пары туфель. Одни пришлись как раз впору. Из магазина Света выходила ещё более сияющей, чем зашла.

Пацан лет тринадцати, в чью обязанность входило распахивать перед посетительницами двери, восторженно уставился ей вслед. Я про себя усмехнулся. Эх, мальчик! Если бы ты только знал, сколь многое в этой жизни упустил — удавился бы с горя.

Подследственные в Тайной канцелярии содержались в отдельном корпусе. К нему-то мы и направились.

— Как арестованный? — спросил у вытянувшегося в струнку охранника Витман.

— Сидит, ваше благородие, — преданно тараща на начальство глаза, доложил тот.

— Понятно, что сидит. Чем ему тут ещё заниматься? Ведёт себя как? Не кричит? Не буянит?

— Никак нет, ваше благородие! Как их в камеру затолкали, так оне и сидят. Не подымаются.

Я нахмурился. Потребовал, кивнув на дверь:

— Открой.

Охранник, сначала по инструкции заглянув в глазок на двери, загремел ключами. Открыл дверь.

Кузнецов сидел на полу у дальней стены. Он подтянул колени к подбородку, обхватил их скованными руками. Голову уткнул в колени.

— Доброго дня, милейший Степан Демидович, — с энтузиазмом, словно лучшего друга, окликнул Кузнецова Витман. — Как вы тут? Не скучаете?

Степан Демидович не отреагировал. Даже не шелохнулся. Он по-прежнему сидел, утонув головой в коленях.

Я подошёл к нему. Кузнецов не шевелился. Я взял его за плечо, чуть потряс. Тело поддалось на удивление легко — так, словно тучный купец утратил большую часть своего веса.

— Что с ним? — встревоженно спросил Витман.