Пораженец (СИ) - "Д. Н. Замполит"

— Зачем вам Профан? — настороженно спросил Красин.

— Не мне, нужен инженер на стройку в Можайск.

— Ну так Профан мне и в Питере нужен.

— Можайск важнее, время уходит, можем не успеть до войны.

— Ха! Я бы сам вызвался, да у меня тоже важные дела и тоже можем не успеть.

Черт, я не ожидал, что Красин упрется… Ладно, попробуем так.

— Хорошо, тогда предложите другой вариант.

— Вот вы хитрец… — потеребил ухо Леонид. — Брат у меня тоже электротехник, но он больше по торфяным машинам… А! Знаю!

И он радостно затряс указательным пальцем.

— Винтер. Помощник Классона. Отличный инженер-энергетик. Женат на первой жене моего брата.

Хренасе Санта-Барбара… Но если Красин советует, то надо брать.

— Договорились. Теперь к мобилизационным планам.

“Профсоюзная” докладная Столыпину не то, чтобы столкнула камень, но малость расшевелила закаменелые мозги военной бюрократии. Умные головы офицеров Генерального штаба подсчитали, что потребная бронь работникам военных и ключевых производств заметно срежет число подлежащих призыву и выступили с предложением изменить систему. Уже начался призыв инородцев в строительные части, причем волнения по этому поводу в Средней Азии довольно быстро затихли, когда выяснилось, что призывникам выдают форму, кормят и даже начисляют какую-то зарплату. И сейчас первые “стройбаты” уже пахали на прокладке железных дорог от Званки до Романова-на Мурмане и от Туапсе до Сочи и Новосенаки.

А еще вояки собрались поменять льготы с отсрочками и это, как ни странно, могло крепко ударить по нашим структурам — например, под призыв попадали административно высланные и некоторые профессии вроде учителей. Так что мы ломали голову что делать с нашими охранниками и боевиками и вообще подпольным государством.

— Не знаю, как у Никитича, — начал Савинков, — а у меня и так больше половины женщин.

— У тебя??? — вот это номер, вот это эмансипация!

— Ну да, аналитика, связь, наблюдение, везде. Одна проблема — рожают, но тут ничего не поделаешь.

Мозговали мы еще часа два и пришли к Ленину, вернее, к принципу “Лучше меньше, да лучше”.

Совсем вечером, когда мы проводили Леонида и стояли на берегу реки, Борис вздохнул.

— Господи, как все изменилось, прямо как в другой жизни…

— Ну так сколько лет прошло, — глянул я на него искоса. — Не жалеете, что связались тогда со мной?

— Не-ет, Сосед, с вами интересно…

Глава 16

Осень 1913

Заседание проходило на последнем, девятом этаже только что отстроенного здания Центросоюза, то ли в небольшом зале, то ли в огромном кабинете. Сквозь панорамные окна — как у Пулитцера, идею еще с поездки в Нью-Йорк лелеял — взгляду открывались и Новодевичий, и пути Брянского вокзала за рекой, и каланча, за которой вдали сияли золотом купола Христа Спасителя, и Хамовнические кварталы, и Нескучный сад.

Правление слушало доклад Андрея Кулыжного “Артельное движение при нехватке рабочих рук”. Называть это “работой в условиях мобилизации” мы не стали, чтобы не накликать раньше времени.

И выходило у Андрея вот что. Число кооператоров в стране достигло пятидесяти миллионов, сельхозартели кое-где сравнялись с немецкими колониями по урожайности, в целом рост производства оценивался как полуторный, а в отдельных местах как двукратный от безартельного уровня. Далее Кулыжный изложил три модели — призыв частичный, полный и сверх-полный и в худшем варианте получалось, что мы просядем процентов на тридцать. Все качали головами и предлагали разнообразные меры, как такого ужаса избежать, один я тихо радовался — эти цифры, если они верны, означали, что ситуация будет гораздо лучше, чем в моей истории.

Порешили потихоньку учить подростков и женщин на замену (я сразу вспомнил “Сто тысяч подруг — на трактор!”), развивать обрабатывающие центры и большие, комплексные артели, как наиболее продуктивные. И готовится к приему на работу и поселение беженцев из западных губерний.

После заседания мы остались с председателем Центросоюза Губановым и главой Московского Народного банка Свинцовым покумекать.

— При всех говорить не стал, но вот что считаю нужным. Наверняка будут перебои с продовольствием, неизбежно начнется спекуляция, биржевая игра и грабежи. И надо бы нам поучаствовать.

— В грабежах? — с невинным видом спросил Савелий.

— Тьфу на тебя, — отмахнулся я, — насчет грабежей надо систему охраны продумать.

— На бирже Центросоюз, как крупный продавец, будет на цену влиять, и можно эту цену двигать вверх-вниз. Есть прикормленные биржевые зайцы, можем денег накачать, — сразу вник наш крестьянский банкир. — А можем вообще задавить спекуляцию, где ценой, а где и силой. Раздеть и разуть всю эту около-интендантскую накипь.

— А она будет? — повернулся к Павлу Губанов.

— В японскую была, отчего ж сейчас нет? И вообще, не только с продовольствием надо, — продолжил Свинцов, — у нас же и пошивочные, и сапожные мастерские есть. Выступим заедино от Центросоюза, и от военных поставок кус отхватим.

— Вот, отличная мысль, — порадовался я за такую гибкость Павла. — И вообще все мастерские задействовать. Ну там, в столярных ложи для винтовок делать, в слесарных бомбы ручные клепать и, скажем, пистолеты…

— Оружие делать не дадут, — тут же осадил Савелий.

— Так не надо оружие, детали к нему. А собирают пусть на казенных заводах.

Прикинули мы и организацию перевозок, но все упиралось в количество вагонов. Выкупить какое-то количество неисправных да отремонтировать, пока не началось? Да только риск велик, никто не мог сказать, что властям в голову ударит. Вот случится кризис перевозок, так они запросто могут частный вагонный парк реквизировать. Надо будет посоветоваться с фон Мекком и Собко, наверняка чего умного подскажут.

— А что у нас с обучением?

— Такими темпами еще бы пару лет и в артелях будет поголовная грамотность, — доложил Губанов.

— Не будет у нас пары лет, год максимум. С агитацией что?

— Тоже неплохо, ходоков черносотенных отвадили, дескать, сами с усами, не мешайте работать. А если упрямые попадались — вопросами каверзными закидывали, чисто по экономике да агротехнике.

— Молодцы. Что там в Союзе русского народа, кстати? Я тут малость отстал от событий.

И мне в два голоса поведали, что среди черносотенцев вовсю цветут и ширятся грызня, расколы и взаимные обвинения. Вместо когда-то единого “Союза русского народа” ныне полтора десятка организаций, занятых беспрерывной сварой между собой.

Стоило кому из противников бросить “Да ты, небось, не русский!” как немедля следовал ответ “Ты сам жид!” и перепалка переходила в мордобой, а несколько раз случались и перестрелки. В Думе Жириновский местного разлива, черносотенный скандалист Марков-второй, влепил пощечину такому же черносотенцу и не меньшему скандалисту Пуришкевичу. Случилась безобразная драка, еле растащили. Ну и дуэль воспоследовала, правда, с заранее объявленным местом и временем, отчего власти ее легко пресекли. Впрочем, так оно, видимо и задумывалось и теперь оба бретера, сияя полученными в драке фингалами, потрясали кулаками и вопияли “Ух, мы бы им дали, если б они нас догнали!”

Короче, все при деле.

— Твои-то еврейцы как, Митрич? — по окончании политинформации спросил Свинцов.

А тоже нефигово.

Проект мы им сделали, технологию разработали, даже парочку строительных десятников для обучения послали. И турки умылись — просыпаются, а тут оба-на, и стоит быстросборный дом с наблюдательной вышкой и вокруг забор. Вечером заснут — на другое утро еще дом прибавился. Заблокируют подвоз здесь — переселенцы тут же начинают строить в другом месте.

И наши пулеметы с Крита ребята забрали очень своевременно, не дожидаясь установления на острове чисто греческой власти. Нам не жаль, первые же мадсены под датский патрон, а для русской армии ручники уже делали под рантовый, и мы к этим поставкам радостно присосались.