Инженер Петра Великого - Виктор Гросов

попробуют что-то еще. Обвинят во вредительстве? Или в шпионаже?

Мысль о шпионаже оказалась пророческой. Буквально на следующий день, когда я пришел в свою каморку, меня там ждали «гости» — обер-мастер Клюев и два солдата из охраны. Клюев держал в руках небольшой мешочек.

— А вот и он, голубчик! — прошипел Клюев, увидев меня. — Поглядите-ка, вояки, что мы тут нашли! Под верстаком у него спрятано было!

Он развязал мешочек и высыпал на верстак содержимое. Несколько иностранных монет — медь и серебро, с незнакомым профилем короля, — и обрывок бумаги с какими-то каракулями, похожими то ли на руны, то ли просто на шифровку.

— Что это, Смирнов⁈ — грозно рявкнул Клюев. — Откуда у тебя деньги заморские? Шведские, поди? И что это за грамота шифрованная? Кому донесения писал, изменник⁈

Я смотрел на монеты и бумажку — это подстава. Грубая, но стопроцентно рабочая. Найти у меня, простого подмастерья, иностранные деньги и «шифровку» — это прямое обвинение в шпионаже на шведов. Во время войны за такое долго разбираться не будут — пытка, а потом и виселица.

— Не мое это, господин обер-мастер! — сказал я хмуро. — Первый раз вижу! Подкинули!

— Подкинули⁈ — взвился Клюев. — Кто ж тебе подкинет, сироте? Сам, небось, от шведов получил за свои секреты заводские! Давно я на тебя косился, больно уж ты умный да хитрый для простого мальца! Всё выведывал, вынюхивал! Взять его! Да в острог! Там он быстро расскажет, на кого работал!

Солдаты шагнули ко мне. Вот он, удар. Не чугуниной, так обвинением в измене. И доказать, что я не верблюд, будет почти нереально. Меня схватили под руки.

Кажется, это конец. Приплыли.

Острог… Пытка… Виселица… Перспектива вырисовывалась мрачнее некуда. Солдаты уже волокли меня к двери, Клюев пыхтел следом, аж сиял от предвкушения.

Надо было что-то делать. Мозги лихорадочно заскрипели, перебирая варианты. Орать? Звать на помощь? Бесполезно. Просить пощады? Еще хуже, слабость покажу. Надо было действовать по-другому. Не как затюканный Петруха, а как инженер Волков, который привык разруливать сложные ситуации.

— Стоять! — рявкнул я так властно, как только смог. Адреналин придал голосу силы. — Не имеете права! Я под особым контролем Артиллерийской Канцелярии! Сам генерал фон-дер-Ховен мне приказал машину сверлильную строить! А вы меня — в кутузку⁈ Да вас самих за такое под трибунал отдадут!

Мой напор и упоминание генеральского имени заставили солдат замереть на секунду. Клюев тоже остановился, хотя рожа у него и перекосилась от злости.

— Врешь, колдун! — прошипел он. — Прикрываешься большими именами! Нет у тебя никакой защиты! Взять его!

— А вот и есть! — не сдавался я. — Поручик Орлов свидетель! Он мне от самого генерала указания передавал! И капитан Краснов! Пошлите за поручиком! Пусть подтвердит! А до тех пор — пальцем меня не трогать!

Упоминание Орлова, которого на заводе знали и уважали как представителя артиллерии, сработало. Солдаты неуверенно переглянулись. Клюев тоже замялся. Он понимал, что если я не вру, то его самодеятельность может ему боком выйти.

— Ладно… — протянул он, прожигая меня взглядом. — Пошлем за поручиком. А ты пока тут посидишь, голубчик. Под караулом. Да гляди, не вздумай дергаться! Хуже будет!

Он приказал солдатам остаться со мной, а сам вылетел из каморки — видимо, отправлять кого-то за Орловым. Я остался под присмотром двух хмурых амбалов с ружьями. Время тянулось. Я лихорадочно соображал, что будет дальше. Орлов подтвердит, что мне поручено важное дело. Но это же не снимает обвинения в шпионаже! Монеты и «шифровка» — вот главная улика. Как доказать, что их подбросили?

И тут мой взгляд упал на тот самый мешочек, в котором лежали «улики». Обычный мешок, но на нем было какое-то клеймо. Маленькое, еле видное, выжженное на ткани. Присмотрелся. Латинская буква «W» и якорь.

Что за хрень? Похоже на клеймо какой-то торговой конторы или поставщика. Но какого?

А потом я вспомнил! Вспомнил, где видел похожие мешки! У Воробьева! Когда он мне материалы выдавал, он доставал из большого сундука всякую мелочь — гвозди, скобы, куски кожи — и ссыпал их именно в такие мешочки с клеймом! Видимо, это была тара от какого-то импортного барахла, которое он получал на склад, а потом использовал мешки для своих дел.

Вот она, зацепка! Если доказать, что этот мешок — из запасов Воробьева, то версия о подброшенных уликах будет выглядеть куда убедительнее! Но как?

В этот момент в каморку быстрым шагом вошел хмурый поручик Орлов. За ним семенил Клюев.

— Что здесь происходит, Клюев⁈ — резко спросил поручик. — Почему мастерового Смирнова под караулом держат? Мне доложили, его в шпионаже обвиняют? На каком основании?

— А вот на этом! — Клюев снова ткнул пальцем в монеты и бумажку на верстаке. — Деньги заморские! Грамота шифрованная! У него в каморке найдено! Явно шведский шпион!

Орлов подошел к верстаку, взял монеты, осмотрел. Взял бумажку с каракулями.

— Монеты… голландские, похоже, или гамбургские… — пробормотал он. — А это… — он повертел бумажку, — какая же это шифровка? Это, господа, похоже на счет из портовой лавки! Цифры да значки торговые! Я такие видел, когда припасы для флота принимал!

Клюев аж обалдел.

— Как счет? А деньги? Откуда у него голландские деньги?

— А вот это вопрос интересный, — Орлов снова посмотрел на меня. — Ну, Смирнов, рассказывай, откуда добро?

— Не мое это, ваше благородие! — твердо сказал я. — Подбросили! И знаю даже, кто! Вон, глядите! — я указал на мешочек. — Мешок этот… с клеймом! Буква да якорь! Я такие у смотрителя Воробьева видел! Он в них мелочь всякую ссыпает со склада! Видать, от товара заморского тара остается! Пусть Воробьев скажет, его ли это клеймо? И пусть объяснит, как его мешочек с деньгами да счетом ко мне под верстак попал!

Орлов взял мешочек, рассмотрел клеймо.

— И правда, клеймо торговое… Голландское, кажется… Воробьева сюда! Живо!

Послали за Воробьевым. Тот приплелся бледный как смерть, с перепуганной рожей. Увидев мешок в руках поручика, совсем скис.

— Твое клеймо, смотритель? — строго спросил Орлов.

— Мо… мое… ваше благородие… — пролепетал Воробьев. — То есть, не мое, а… с товара… мешки такие приходят… с гвоздями там, с канатом…

— А как же твой мешок с деньгами да счетом заморским у Смирнова под верстаком оказался? А?