Прорыв выживших - Алексей Михайлович Махров

пушек и стрелковки, еду и медикаменты. Вывезли полсотни тяжелораненых. И нашу добычу — оберста и оберлейтенанта Люфтваффе. Вадим сказал, что отобрал у них форму и документы — может нам впоследствии пригодится.

— А что с нашим вчерашним объектом? Комиссар Попель говорил, что его бомбить собирались, — уточнил я.

— По артскладу ночью работали два полка дальней авиации на «ДБ–3Ф». Бомбили вслепую, с большой высоты, по координатам. Потерь от зенитного огня не понесли, но и эффективность удара под вопросом. Нам приказано выдвинуться к объекту и выяснить, что осталось от укрепрайона и насколько поврежден вход на склад.

— Я вот что подумал… На случай, если нам все–таки удастся пролезть в глубину штолен… Нужен детонатор с таймером! — задумчиво сказал Алькорта. — Чтобы не возится с огнепроводными шнурами, которых у нас все равно нет. И придумал!

— Ну–ка! — заинтересовался Валуев, придвигаясь ближе к Хосебу. — Зная тебя, могу заранее сказать, что это будет большой сюрприз для фрицев!

— Так точно! — усмехнулся Алькорта, топорща кончики усов. — Я сооружу взрывное устройство из мотоциклетного аккумулятора и будильника оберста!

— Да ты чертов гений! — непроизвольно вырвалось у меня. — Осталось самое простое — проникнуть в штольни.

Почти сразу же в дверь постучали. Хуршед пошел открывать. На пороге стоял Игнат Пасько. Он был, как всегда, подтянут, держал осанку, и вызывал невольное уважение даже без офицерского мундира, в простой солдатской, выгоревшей до белизны, строго затянутой ремнем гимнастерке. Усы, седые и пышные, были тщательно расчесаны и закручены, совсем не старческие глаза глядели внимательно и строго.

— Здравия желаю! Разрешите войти? — церемонно осведомился он.

— Входи, дед Игнат, входи! Присаживайся! — я подвинулся на лавке.

— Зашел по делу. Насчет вчерашнего разговора, — старик присел на краешек, привычным жестом сдвинув назад кобуру с «Наганом». — Помнишь, я обещал подумать насчет шахты?

— Как не помнить, — кивнул я. — Придумал что–нибудь полезное?

— Вспомнил нечто очень важное! — его глаза блеснули. — Я там, на шахте, в молодости работал. Году этак в девяносто восьмом, еще в прошлом веке, задолго до революции. Так вот, штольни там были не ахти какие глубокие, от шестидесяти до ста саженей, но длинные — так пласты шли. И тянулись они от главного входа на несколько верст в разные стороны. Одна из них проходила под поселком шахтеров. Он находился неподалеку от железнодорожного разъезда. Так, насколько я знаю, из погреба одного из домов ход прямо в ту штольню вел. По слухам — копали колодец и случайно напоролись на пустоту.

Все присутствующие за столом настороженно замерли. Информация была предельно интересной.

— И что, этот вход сохранился? — после небольшой паузы, спросил Валуев.

— Дык, кто его знает, — развел руками Пасько. — Поселок тот забросили сразу после закрытия шахты, лет сорок назад. Шахтеры разъехались, дома остались. Но расположение того домика, откуда ход в штольню был, я хорошо помню — он был крайний, у самого овражка. Если немцы эту штольню и проход наверх не обнаружили и не завалили, то мы можем пройти прямо к залежам боеприпасов.

— Вот это да! — вырвалось у Валуева. — Это же просто подарок судьбы! Если мы сможем проникнуть внутрь, минуя все их укрепления… Старшина, ты уверен, что сможешь найти этот вход?

— Местность, конечно, изменилась, да и дома в поселке наверняка разрушились от времени, — честно предупредил Пасько. — Но общие ориентиры я помню. Должен найти. Если, конечно, хотя бы одна стена того домика еще видна.

— Тогда дело за малым, — решительно сказал Валуев. — Я сейчас бегу в штаб, буду просить, чтобы тебя временно откомандировали в наше распоряжение. Парни, начинайте подготовку. Проверяйте оружие, снаряжение, машину. Берем с собой взрывчатку, гранаты, патронов побольше. Хосеб, на тебе «адская машинка» с немецким будильником. Вот будет для немчуры славная побудка!

Он надел пилотку и быстрым шагом вышел из избы.

— А мне надо в расположение своей части вернуться! — сказал, вставая Пасько. — Меня комроты всего на час отпустил. Как будет приказ о командировке от командования — я пулей к вам!

Когда старик покинул нас, Алькорта, с торжествующим видом, достал из своего вещмешка трофейный немецкий будильник оберста фон Штайнера — блестящий, хромированный, с бронзовыми стрелками циферблата. Рядом он положил мотоциклетный аккумулятор, несколько мотков изолированного провода и компактные брикеты тола.

— Вот, смотрите, — он начал с азартом инженера, любящего свое дело. — К контактам звонка будильника я припаяю провода. Другой конец — к детонаторам, воткнутым в толовые шашки. Завожу будильник… тик–так, тик–так… стрелка доходит до замыкания контакта… и ба–бах! Немецкая пунктуальность работает против них самих!

— Гениально и просто, — не удержался я от комплимента. — Только страшно представить, если этот колокольчик зазвенит раньше времени у тебя в вещмешке.

— Не бойся, Игорь, — усмехнулся Хосеб, щелкая кусачками. — Я предохранитель поставлю. Вот эту пластину. Пока чеку не вытащишь, ток не пойдет. Я не самоубийца.

Тем временем Хуршед, сидя прямо на полу, с невозмутимым видом вскрыл ящик с патронами из той партии, которую мы накануне получили прямо на немецком складе. Его длинные, цепкие пальцы быстро снаряжали пулеметные ленты для «МГ–34», аккуратно вдавливая каждый патрон в звенья. Сухой, металлический, ритмичный звук наполнил горницу. Рядом стояли на сошках два пулемета, их ствольные коробки и дырчатые кожухи блестели от смазки.

Я достал немецкую форму и разложил на лавке, проверяя на чистоту и целостность — после вчерашнего рейда можно было ожидать всего — пятен от пота и масла, дырок от степных колючек и торчащих на автомобилях металлических частей. Темно–серый шерстяной мундир зарезанного мной лейтенанта Шульца так и не стал «своим» — я с отвращением отчистил его от пыли и грязи, протер тряпицей значки и нашивки. Каждый раз процесс облачения во вражескую форму был для меня неприятным. Я надевал не просто чужую одежду — а словно натягивал чужую кожу. Внимательно проверил документы — зольдбух, командировочное предписание. Все было готово для нового появления Дитриха Шульца в стане противника.

Возвращение Валуева в избу было подобно порыву свежего степного ветра. Он вошел, щурясь от яркого утреннего света, заливавшего теперь всю горницу, и его лицо выражало деловую удовлетворенность. Следом за ним вошел дед Игнат.

— Все улажено! — объявил Петя, снимая пилотку и бросая ее на лавку. — Старшина Пасько временно