Тиран Золотого острова - Дмитрий Чайка

враг мне и моим сыновьям? И твои корабли будут грабить мои земли, мои города и моих купцов? Это так?

— Не так, — покачал я головой. — Я не буду воевать за ахейцев, но и не стану бить им в спину. Я буду платить им дань, потому что у меня другого выхода нет. Меня раздавят как муху, и даже мои корабли не помогут.

— Твои корабли… да-а… — Приам как будто только что вспомнил о них. — Люди говорят, что ты их носами разил ахейские пентконтеры, словно копьем. И что у тебя есть какая-то деревянная рука, которая бросает горшки с углем на сотни шагов.

— Да, это правда, — ответил я, не вдаваясь в подробности.

— А если такая рука появится у ахейцев, когда они придут сюда? — голос Приама зазвенел так, словно каждое слово было высечено изо льда. — Ты подаришь им это знание?

— Не появится, — ответил я. — Я никому не подарю это знание. Даже тебе.

— Вот как? Почему? — наклонился ко мне Приам, в глазах которого сверкнуло изумление, недоверие и тщательно скрываемая ярость.

— Тебе это не пригодится, — спокойно ответил я. — Эта рука нужна для того, чтобы бросать огонь в город, а не из города.

Не говорить же ему, что секрет настолько прост, что в считаные годы станет известен вообще всем, живущим по берегам Великого моря. Даже воловьи жилы для этого не нужны, достаточно льняных веревок и два десятка крепких парней.

— Не слушай его, отец! — вступил в разговор Парис. — Он предатель! В яму его бросить! Он на стороне ахейцев!

— Замолчи! — поморщился Приам и впился в меня взглядом. — Он покажет нам, как построены его корабли. Правда, Эней?

— Правда, — пожал я плечами. — Тебе и Гектору покажу, остальным — нет. Только вам это все равно не поможет. Вы не сможете построить ничего подобного, и Троя погибнет. Даже если бы я захотел вам помочь, моих сил все равно не хватит. Я просто сложу голову вместе с вами. Твой сын Гелен слышит волю богов и доносит ее до тебя, но вы в своем безумии ведете Вилусу к гибели. У вас был шанс решить сегодня дело миром, но вы его отвергли. Что же, теперь сюда придут тысячи воинов. Не сотни, царь, тысячи! Геракл когда-то взял Трою с шестью кораблями. А если данайцы приведут сюда сотню-другую кораблей? Племя ахаёй весьма многочисленно. А ведь есть еще критяне, ионийцы и прочие. Они вполне могут сделать это еще раз.

— Мы не сможем сами пойти на ахейцев, — угрюмо засопел Гектор. — Нас слишком мало, и они перетопят наши корабли по дороге. Да и увести отсюда воинов не получится. Тогда беззащитную Трою возьмут соседи, которые сейчас притворяются нашими друзьями. Мы можем только выманить их сюда и драться на своей земле, призвав на помощь союзных царей. Они все равно придут, так пусть приходят тогда, когда мы к этому готовы. Наши союзники дадут своих воинов, наши колесницы исправны, склады полны стрел, а кувшины доверху засыпаны зерном. Нет времени лучше для этой войны. Неужели ты этого не понимаешь?

— Вам не помогут соседи и родня, — ответил я. — И дорийцы вам тоже не помогут. Все они придут, получат от ахейцев по морде, а потом вернутся домой, чтобы убирать поспевший урожай. А вы останетесь с огромной армией один на один, запертые в осажденном городе. И тогда вам конец.

— Он прав, — я впервые услышал, как говорит Гелен, парень, родившийся в один день с Кассандрой. Он явно тяготился нашим обществом, а на его круглом лице застыло выражение полнейшей отрешенности. — Боги шлют свои знамения, отец, и все они зловещи. Преступление против законов гостеприимства будет наказано.

— Это хуже, чем преступление, — блеснул я цитатой из Талейрана, — это ошибка, великий царь. И твой сын прав. Цена за нее будет велика.

— Ошибка, да? Хорошо сказано, — довольно крякнул Приам, по достоинству оценив полет мысли подлейшего из людей. — Сам придумал? Да нет… быть того не может. Слишком умно для тебя. Ты все же обычный воин, хоть и без меры обласканный богами. Иди, зятек, иди! Тебе надо спешить. Там, в порту, до сих пор стоит корабль ахейцев. Сердце подсказывает мне, что они ждут именно тебя.

И вот как он это делает, а? Я встал, коротко поклонился и ушел голодный. Поесть я как раз и забыл.

* * *

Лепешки, жареная рыба и чечевичный суп — таким было сегодняшнее меню в портовой харчевне. И даже то, что пожрать туда пришли четыре царя сразу, ничего не изменило, потому что ресторанов высокой кухни в Трое нет. Их вообще нигде нет. Нам подали как всем, разве что кувшинов с вином стало два, когда я бросил служителю местного общепита серебряное кольцо. Сдачи здесь нет тоже, добивают едой, определяя сумму, как боги на душу положат. На грубый дощатый стол, изрезанный ножами, шлепнулись четыре лепешки, а сверху на них упали рыбины, только что снятые с огня. Это кефаль. Ее потрошат, солят, посыпают травками, а потом запекают в углях. Пахнет она просто одуряюще, что и подтвердили мои коллеги по нелегкому бизнесу, которые начали рвать ее руками, жадно урча и чавкая.

Рыба была хороша, и вскоре стол перед нами оказался заплеван мелкими костями, а жирные руки цари вытирали о скамьи и собственные ноги. С горшков супа мы сняли запеченный хлебный мякиш, который служит крышкой. Его макнули в густое ароматное варево и отправили в рот. Менелай и вовсе не притронулся к глиняной ложке, что лежала рядом. Он выхлебал варево в несколько глотков, а горшок потом протер изнутри лепешкой. Он сыто рыгнул, налил себе вина и внимательно уставился на меня. Обычный ритуал приема пищи сегодня нарушен. Царь просто не знает, о чем со мной говорить. Да и два его спутника не знают тоже. Они явно слышали обо мне, но пока предпочитают молчать.

— Я встречался с твоим братом, — я внимательно посмотрел на Менелая.

— Когда? — несказанно удивился тот.

— С неделю назад, в Навплионе, — ответил я. — Он послал Диомеда с десятью кораблями, и мы с ним немножко повоевали в море. Я осадил Навплион, а потом пришел твой брат, и я признал его власть.

—