Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

– Так любишь море?

– Да, в любом виде. Во все времена года в море есть своя красота. Я для того и писал песни и музыку, чтобы к совершеннолетию на сберкнижке лежала нужная сумма для моего переезда на море на постоянное место жительства. А тут такой удар судьбы. Теперь я умнее стал, пока не вырасту, ни одну новую песню не напишу и не дам ей жизни. Это принципиально.

– А если хорошо попросить? – заинтересовался тот.

– Я самому себе слово дал, пока восемнадцать не исполнится и я не смогу распоряжаться самим собой, никаких песен. Я сам себя уважать перестану, если не буду данное слово держать. Не будет новых песен еще три с половиной года.

Насчет клятвы я нагло врал, не давал я ее, так просто, рубил себе хвосты. Из-за кражи директрисой моих денег я принципиально не буду ничего нового выдавать до определенного времени.

– Я смотрю, подкузьмила директриса своим решением.

– Я повторяю, что ее не виню. Она преподала мне урок, я ей за это благодарен. Нужно доверять только самому себе, вокруг одни недруги. Тем более, требовать возврата средств я не буду, они пошли на создание детдомовского музыкального класса, и я таким решением директрисы доволен, даже благодарен ей. Вот и все. А так я бы в музыкалке хвосты сдал и на Девятое мая сходил, а потом рванул бы к морю.

– И ищи тебя свищи.

– Осенью бы вернулся. Зимой я предпочитаю учиться и находиться в тепле. Ну так что, так и будем стоять или все же поедем?

– Поедем-поедем, – кивнул тот и, сняв трубку телефона, набрал какой-то номер. – Мы его взяли… Да, у музыкальной школы, как и предполагали. Шустрый, бегает быстро… Ясно, товарищ майор, сейчас отвезем.

Положив трубку на место, защелкнув ее на аппарате, Евгений Макарович обернулся и пояснил:

– В детдом тебя везем. К нам не требуется.

– Вот и отлично.

Машина тронулась с места и мы, выехав на проезжую часть, покатили к детдому, он тут не так и далеко находился. Сидя между двумя бугаями, я размышлял. Все же хорошо, что я и пистолет и деньги в своей норке оставил. При себе едва три рубля было мелочью. Сегодня утром как раз закончил прятать все находки с трех кладов, лишь с десяток червонцев оставил как НЗ. Особо мудрствовать я не стал, поднял две доски в гараже, в стороне от входа в погреб, вырыл на метр глубиной ямку, и хорошенько упаковав драгоценности, золото и монеты в один сверток, закопал. Замаскировал землю, утрамбовал и закрыл досками. Вот и тайник. Конечно, если будет проводиться серьезный обыск, коп могут обнаружить по мелким деталям, но я об этом подумал. Прикопав свои сокровища, утрамбовал, а когда до краев ямы осталось сантиметров тридцать, я принес со стихийной свалки немного пованивающий скелет кошки и похоронил его над кладом. Маскировка туфтовая, но если найдут коп и будут копать, то обнаружат кошку и решат, что это могила, не станут рыть дальше. На это вся надежда. Оружие тоже хорошенько перепрятал, тайник сделал для налички, ну и, пообедав, направился в баню. А что, общественная баня мне нравилась, даже тазик свой имелся. Там помылся, надел чистую одежду и с тюком грязной направился к прачечной, где сдал белье в стирку. Правда, забрать нужно сегодня, квитанция в нагрудном кармане рубашки, но терпит, свалю, тогда и заберу.

Когда машина подъехала к детдому, я чуть вытянул голову, разглядывая, кто там на крыльце на лавочке дремлет. Баба Валя, это хорошо, добрая тетка. Меня вывели, и старший, лично сопровождая, в одиночку отвел меня к директрисе, где передал с рук на руки. После этого он нас покинул, возвращаясь к своим делам. В чем-то я его понимал, не для того их готовили, чтобы они ловили беглых детдомовских. Однако приказы не обсуждают, а выполняют, вот они и выполнили.

Директриса, честно говоря, меня удивила, извинилась за все, реально попросила прощения, признав, что во многом была не права. Как уже говорил, зла я на нее не держал, о чем честно и сказал, сообщив, что то же самое говорил и конторским. Я все же не ошибся, они были из этой структуры. В общем, мы прояснили эту проблему, и тут как удар топора – вопрос о новых песнях. М-да, совсем берегов не видит. Стараясь говорить как больному, ничего не понимающему человеку, который меня в принципе не хотел понимать, я пояснил, что сам себе дал слово до совершеннолетия – никаких песен. Слово, тем более данное себе, я всегда держал и держу. В общем, попросил не возвращаться к этому вопросу. Новых песен не будет, и это окончательный ответ.

А вот насчет побега я больше молчал, не собираясь отвечать на глупые вопросы. Да и о дальнейших планах тоже рта не открывал. Да, есть у меня такая небольшая черта, могу немного болтливым быть, хотя всегда помню, что молчание – золото, но сейчас я держался, крепился и молчал. Директриса сообщила, что договоренности об «Артеке» в силе и меня, возможно, отправят туда. В общем, поговорили, надавали друг другу туманных обещаний, и меня отпустили. Оказалось, снаружи меня уже ждала машина, последняя генеральная репетиция, я обязан быть. Просто можно посидеть в сторонке, но быть обязан.

Дядя Адик аж из машины выскочил и облапал меня, когда я со своим воспитателем вышел с территории детдома. Ворча про мою дурную голову, в которую пришла такая глупая мысль, как сбежать из детдома, тот усадил меня на переднее сиденье своей «Волги», холодно кивнул воспитательнице, она села сзади, и мы поехали к зданию оперетты. Почему-то именно там нам выделили зал для репетиций. Муслим Магометович встретил меня тепло, он приехал чуть раньше, отругал за глупость с побегом, и после дружеского чаепития отправил в зал. Шла последняя шлифовка песни, и я надеялся, что она зазвучит как надо. Честно говоря, «День Победы» певец все же исполнял не так идеально, как я слышал в исполнении Лещенко. Вот бы его сюда.

Когда отзвучали последние аккорды, и музыка стихла, я очнулся от размышлений от вопроса Магомаева со сцены:

– Максим, что-то не так?

– Муслим Магометович, я вижу, что вы выкладываетесь полностью, дошли до предела, песня слышна, идеально и красиво ложится на музыку, но все же не то, все не то. Не под ваш она голос. Нет, не под ваш.

– Эта песня утверждена на