Возвращение к истокам - Денис Старый

Шёлковое одеяние нашлось. И сандалии добротные. Но самое главное, что у меня практически на всех пальцах были перстни — вот это наиболее весомый индикатор, что я человек богатый.

— Ещё раз повторю, — когда Хлавудий пинком по филейной части Славмира, прогнал мальчишку, решил уточнить я. — Я — знатный купец, зовут меня Абубакр. Вы — моя охрана, а весь отряд — сопровождение моего груза. Направляюсь я к антам, чтобы купить у них меха и льняное полотно.

Ромеи практически сплошь и рядом — это ещё те заносчивые люди, считающие себя уникальными, в противопоставлении варварам. И если показаться в городе или рассказывать о том, что я великий военный вождь склавинов, то это будет ничем иным, как поводом для насмешек.

Но что в худеющем без торговли в последнее время портовом городе Трапезунде ценно — это любой купец, который будет готов заплатить за логистические услуги, даст пошлину, взятки всучит изнуряющим от недостатка коррупционных схем представителям власти.

Так что пришлось повязать тюрбан на голову, чтобы скрыть свои выцветшие светло-русые волосы, и прикинуться арабом. Конечно, мне бы ещё не помешал ряд пластических операций на лице, но жара, особенно последних дней, сделала мою кожу смуглой — загара должно, по идее, хватить на то, чтобы не возникло вопросов к моей пигментации кожи.

— Скачут — выкрикнули бойцы, которые оставались ответственными за наблюдением округи.

Мы располагались недалеко от большой горы, покрытой густым лесом, рядом была речушка, заросшая кустами. Так что оставалась надежда, что отряд будет замечен не сразу. Однако, видимо, мы обнаружены.

— Кто такие? — спрашивал всадник с чёрными кучерявыми волосами, с непокрытой головой, но грозного вида.

Уже немного разбираюсь в статусных доспехах, и к нам явно послали одного из букелариев — телохранителей местного правителя-дуки.

— Торговый человек из славного города Медины, достопочтенный Абубакр, — говорил не я, выкрикивала Даная.

Вряд ли в традициях арабов, даже тех, которые ещё не приняли ислам, было давать первое слово женщине. Но наша единственная представительница слабого пола в отряде свободно разговаривала на греческом языке и даже сносно знала другие языки, бытовавшие в Византии. Так что частично ей вести переговоры.

Я же стоял рядом и активно надувал щёки. В это время, как, впрочем, и почти во все другие времена, не будет, к примеру, крестьянин вести себя так, словно бы он господин. Другая психология, другой ум, отсутствие хоть какого-то образования и манерности не позволит это сделать. Так что право имеют надувать щёки только те, кто действительно имеет статус.

Букелларий посмотрел на меня внимательным, пронзительным взглядом, что-то хмыкнул себе под нос, а потом слез с коня и не сильно глубоко поклонился.

— Может ли господин проследовать за мной? И сказать мне, кто эти люди, что сопровождают тебя? — настойчиво, но между тем и с нотками уважения, просьбы, спрашивал букелларий.

— Мой господин нанял этих людей, чтобы они сопроводили его на земле скифов-антов. Эти воины славно бились против персов. В той битве и мой господин помог войску императора Юстиниана держать славную победу.

Слова прозвучали правильные. Предводитель букеллариев словно бы проникся уважением, ещё раз поклонился. По всему было видно, что он ещё не знает о победе. Но и то, что верен присяге, гордится успехами своих соотечественников.

— Я архонт Артавазд. И я рад, что подлых персов одолели. И буду признателен, если мне расскажут, как было в том сражении. И я сожалею, что дука отправился поклониться императору и потому принять вас не сможет. Но вы можете рассчитывать на меня, — на ломаном греческом языке говорил предводитель небольшого отряда конных воинов

— Я благодарю тебя, архонт, но я сам решу, когда мне прийти в город. Но я найду тебя и поговорю с тобой. Прими от меня же подарок себе, — сказал я и лично подошел к офицеру, дал ему перстень.

Не самый дорогой… Надеюсь. Но мне нужно было отвязаться от представителя власти, и он уехал.

Скоро, через несколько часов, как убыл архонт, я со своим небольшим сопровождением шел по улицам Трапезунда, привлекая всеобщее внимание. Город был небольшим, но не пустовал. Не был настолько малым, чтобы удивляться каждому незнакомому лицу, но конкретно мы внимание привлекали.

Возможно, несколько переборщили с преобразованием Данаи в истинную красотку. Либо же выбранный мною образ арабского купца был достаточно экзотичным для этих мест. Оборачивались, смотрели в след, что-то говорили, но…

— Пирогост, прямо! — сказал я так, чтобы не сильно выдавать себя, не громко, не делая лишних движений.

Братки! Вот почему они во все времена такие похожие? Стоят трое, ножичком играют, делают вид, словно бы и не при делах, но один то и дело зыркает на нашу процессию.

И вот он, сплюнув, по-пижонски лишь спиной отталкивается от стены одного из строений, на которую только что облокачивался, направляется нам наперерез. Причем настолько демонстративно смотрит в другую сторону, что так и хочется упрекнуть плохого актера в неискренности. Тут же еще один идет навстречу. Сзади появляется третий.

У меня на поясе висят толстые кошели. Но… денег с собой почти и нет. Ну не идиот же я брать с собой в пока что условно враждебный город большие суммы. У нас у каждого по пару серебряных монет. Лишь только, так, на всякий случай, пять золотых. Но те были спрятаны под одеждой и не на показ.

И тут тот, что шел спереди, вроде бы, как и не замечая нас, дернулся ко мне. Его рука потянулась к моему поясу. А в руке мелькнуло малое лезвие, что-то похоже на скальпель, зажатый в двух пальцах. Подрезать хотел кошели и свалить? Или меня подрезать?

— Бум! — мощнейший удар кулаком Пирогоста укладывает первого бандита на утрамбованную землю.

— Ах ты тать! — взревел Хлавудий и как…

Сверху, словно бы забивая гвозди, вбивая в землю, великан обрушил удар на второго уличного бандита. Тот как будто стал ниже. Может так быть, что и несколько позвонков сложились от такого мощного удара.

— Куда! — на словенском сказал я, хватая третьего за руку. Прокручиваю ему кисть и вынуждаю стать на колени.

— Отпусти, господин! Богом молю, отпусти! — взмолился мой пленник, пока два его подельника все еще находились в глубоком нокауте.

— С чего напали на меня? — спросил я на греческом.

— Так по всему видно, что ты богат… Отпусти, и не будет у меня зла на тебя, — продолжал молить бандит.

Нет, все же не молить. В его тоне угадывается угроза.

По всему я должен был сдать этих воров властям. Полиции тут не будет, но какая-то стража