Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

проводившийся в Севастопольском морском собрании, но имело ещё больший размах. Бал получил название Царьградского. Помимо высшего командования и важных государственных чиновников на него пригласили и младших офицеров. Не всех, конечно, а лишь тех, что особо отличились в боях. В числе приглашённых оказался и мичман Казанцев.

Оказаться среди столь высокопоставленных персон нашему герою довелось впервые. Золотые эполеты и аксельбанты военных, фраки и цилиндры гражданских, бриллианты и умопомрачительные платья дам… Среди морских офицеров выделялась могучая фигура князя Трубецкого. Казанцев стал свидетелем, как некий азиатский бай в чалме и пёстром халате взял князя за руку и подвёл к самому главнокомандующему – великому князю Николаю Николаевичу. Причём Шайтан-капитан был представлен как кавалер ордена Золотой звезды. На его мундире действительно сияла Золотая звезда 1-й степени – высшая награда Бухарского ханства. Раньше Казанцев ни за что бы не поверил, что его прямой начальник, с которым он недавно стоял рядом на ходовом мостике, может запросто болтать с ближайшим родственником государя императора, не стесняясь приправлять свою речь привычными палубными выражениями. Великий князь лишь посмеивался и одобрительно кивал головой…

Но следует признать: сколь бы не высок был статус главнокомандующего, в центре внимания всё же оказался не он. И не Брусилов, и не Свечин. Настоящим героем и триумфатором стал вице-адмирал Колчак. Именно его общественное мнение сделало покорителем Османской империи и великим военачальником, захватившим Босфор и Царьград. Когда он вошёл в залу – невысокий, подтянутый, быстрый в движениях – все присутствующие смолкли и обернулись к адмиралу. Наверное, так встречали французы Бонапарта, когда тот бежал с Эльбы и вернулся в Париж…

Александр Васильевич Колчак в самом деле был личностью неординарной. Пожалуй, в Российском флоте за всю его историю никто не мог похвастать таким количеством регалий, как он. Адмирал, герой обороны Порт-Артура, учёный-океанограф, участник нескольких полярных экспедиций, действительный член Императорского Русского географического общества, автор целого ряда научных статей и работ, в том числе фундаментального научного труда «Лёд Карского и Сибирского морей» и книги «Какой нужен России флот»… Строг, смел, немногословен, энергичен.

Происхождение рода Колчаков довольно туманно. По официальной версии прапрадед адмирала Лукьян Колчак при Пав-

ле I был сотником Бугского казачьего войска, однако есть сведения, что вообще-то он потомок мусульманина Колчак-паши, боснийца по национальности. Говорят, в XVIII веке Колчак-паша служил турецкому султану, воевал против нас, но в 1739 году был пленён войсками Миниха при взятии Хотина и остался в России. Но как бы то ни было, в преданности Александра Васильевича Родине и самодержавию ни у кого не возникало ни малейших сомнений.

Впрочем, была ещё одна причина, заставившая всех присутствующих обернуться к вошедшему Колчаку, – любопытство. Ведь адмирал был не один. Главная интрига предстоящего бала заключалась в том, что командующий флотом должен был впервые вывести в свет свою новую пассию. Законная жена Колчака осталась в Гельсингфорсе, а здесь адмирала сопровождала прибывшая из Севастополя блистательная красавица боярская дочь Елизавета Митирёва. Когда Вова-Казанова впервые увидел её, его обдало жаром. А в сердце что-то щёлкнуло – наверное, взрыватель встал на боевой взвод.

Чтобы отвлечься, мичман принялся разглядывать убранство церемониального зала. Стены дворца были украшены вычурной лепниной – говорят, когда султан Абдул Меджид решил построить себе новую резиденцию, он захотел, чтобы та по роскоши превзошла знаменитый Версаль. Кажется, ему это удалось. Правда, у французских зодчих роскошь сочеталась со вкусом, у османских же последнее качество отсутствовало напрочь… А ещё в зале висело много картин Айвазовского в тяжёлых золочёных рамах. Оказывается, все они были куплены следующим султаном – Абдул Хамидом, который вопреки принципам политкорректности являлся страстным поклонником творчества русского художника армянского происхождения. Теперь картины вроде как вернулись на свою историческую родину – вместе с дворцом.

Но сколько бы Казанцев не заставлял себя смотреть поверх голов почтенной публики, его взгляд всё равно возвращался к спутнице адмирала.

Лизонька Митирёва была очень хороша собой. В пышном бальном платье она казалась невесомой и в танце будто бы парила над мраморным полом дворца. Вела себя непосредственно, звонко смеялась. Её рот был, пожалуй, чуть крупноват, но в глазах романтичного мичмана этот факт не выглядел недостатком. Наоборот, он придавал своей хозяйке ещё больше чувственности – или, выражаясь современным языком, сексуальности. Особенно, когда Лиза улыбалась, и на её щёчках образовывались очаровательные ямочки.

Ни для кого не секрет, что Колчак увёл её у своего бывшего сослуживца. Лиза ушла от законного супруга, оставив тому годовалого сына. «Значит, блюстительницей строгих правил она не является, – подумал Казанцев. – И это прекрасно: не люблю высоконравственных зануд!». Выдохнув, он поправил на кителе сияющего «владимира», быстрым шагом подошёл к красавице и пригласил её на очередной танец. Лиза ответила реверансом, и мичман увлёк её на котильон. Он отважно ринулся на покорение очередной вершины, а сопутствующий его намерениям риск лишь приятно щекотал нервы. Вова-Казанова был настоящим авантюристом – в тогдашнем понимании это слово не несло в себе отрицательного подтекста.

– Как вам Святая София? – спросил мичман у своей партнёрши во время танца.

– Я в ней ещё не была.

– Как же так? Вы же в Константинополе, кажется, уже две недели?

– Да, но… – замялась Лиза. – Саша… Александр Васильевич очень занят, а одной ходить по городу небезопасно. Пока моё знакомство со Вторым Римом ограничено видом из окна гостиницы. Ну, и этим дворцом.

– Что ж, я мог бы предложить вам себя в качестве сопровождающего. Готов провести небольшую экскурсию по самым знаменитым местам. Если вы сочтёте моё предложение слишком дерзким, то прошу извинить. Просто эсминец, на котором я служу, называется «Дерзкий», и такое имя ко многому обязывает. Мы иногда дерзим.

Лиза улыбнулась, и от её обворожительных ямочек на щеках Вову-Казанову прошибло горячим потом.

– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, – игриво ответила красавица и нашла глазами стоявшего в стороне Колчака. Тот внешне невозмутимо беседовал с прибывшим из Петербурга послом… Но время от времени адмирал искоса посматривал на танцующую пару, и эти весьма колючие взгляды не остались незамеченными.

Бал в Долмабахче продолжался до глубокой ночи. Казанцев ещё трижды танцевал с Лизой и успел наговорить ей массу изысканных, а иногда и двусмысленных комплиментов. Разгоря-

чённой от танцев красотке его велеречивость явно нравилась. Доказательством тому служил её задорный смех и фраза: «Ну вы и наглец!», произнесённая, как показалось отчаянному мичману, с особой симпатией.

На следующий день бесстрашный Казанова отправил Лизе записку, в которой нахально пригласил её на прогулку по Царьграду. Чтобы не давать барышне много времени на размышление, он ставил её в известность, что в шестнадцать ноль-ноль к подъезду её